Юрий Волошин - Пираты Марокко
– Думаю, что завтра узнаем. Так что гадать заранее не стоит.
Гора медленно росла по мере приближения к ней. Тропа уводила караван все дальше от моря, и вскоре оно исчезло из виду. Ветер усилился, завывая в ущельях. Похолодало, пошел мелкий дождик. Все завернулись в плащи и понурили головы. А до селения оставалось еще мили две.
Перебравшись через очередной ручей, караван вступил в узкую долину, уходящую на восток. Дальше белели хибарки селения, где путников ждал наконец столь желанный отдых.
Гроза, разразившаяся над горами, не дала хорошо отдохнуть. Наутро невыспавшиеся люди посматривали друг на друга хмуро и раздраженно. Но выглянувшее вскоре солнце и голубое небо с барашками редких облаков подняли настроение.
Поднявшись на высокий холм, караван очутился перед неглубоким заливом, который четко виднелся в восьми приблизительно милях к северо-западу. В прозрачном воздухе наиболее зоркие путники смогли различить смутные очертания города.
– После грозы отличная видимость, Арман, – сказал Пьер другу. – Гляди, как синеет море, дух захватывает, правда?
– Конечно, Пьер. Сколько времени мы с тобой не видели ничего подобного.
Утром перешли по шаткому мосту Уэд-Сус и по его берегу углубились к востоку, пока не втиснулись в поперечное ущелье, по которому и продолжали путь на север. Тропа была почти не видна, люди и животные шли очень медленно. Скалы надвигались и иногда нависали над самой тропой. Сосны и пробковые дубы карабкались по откосам. Дальше взглядам путешественников открывались широкие поляны, усеянные сплошным ковром цветущих трав.
Пройдя три селения, караван стал спускаться к западу. Узкая речушка вывела их к дюнам. За ними виднелось синее море, уже тонувшее в дымке. Красноватые скалы мешали осмотреть далекий берег, но понятно было, что караван прошел Агадир и тот остался несколько позади. А впереди высилась гора Джебель-Ульма. К ней и вела тропа.
Странно, но встречных всадников, феллахов и верблюдов здесь попадалось очень мало. Скорее всего, это была не основная дорога, ведь Шамси не хотел огласки.
– Как бы вы сказали, руми, мы на траверзе мыса Фунди, – сказал Шамси, довольно улыбаясь и присаживаясь к костру, разведенному друзьями на привале. – Вам, конечно, это ничего не говорит, но я могу с радостью сообщить, что мы почти у цели. Аллах способствовал нам в пути. Ночевать будем уже на месте. Осталось не больше восьми миль.
– И что это за место, раис? – спросил Пьер.
– Большое селение рыбаков в устье реки. Там наша база, и там мы будем готовиться к плаванию.
– Надеюсь, корабль пойдет на север, раис?
– Конечно, руми, на север. Но это еще не совсем точно. Возможны иные варианты. Наш капитан за зиму мог и изменить свои планы. Но подожди – и мы все узнаем.
– Мне казалось, что Шамси в этом деле самый главный, оказывается, есть еще и капитан, – удивленно молвил Арман.
– Выходит, что так, Арман. Но посмотрим, как все обернется.
– Мне что-то не очень это по душе, Пьер.
– Не нам изменять это, Арман. И не стоит раньше времени впадать в уныние. Все еще впереди. Главное, что мы у моря.
Оставив низкий скалистый мыс Фунди далеко позади, караван спустился ниже, переправился через Уэд-Тамеракт и по правому берегу двинулся в сторону моря. Справа виднелось селение, а ниже по течению реки, милях в трех находилось другое.
– Гляди, как часто встречаются здесь селения, – сказал Пьер, указывая на видневшееся поблизости строение, которое давало начало новому поселку.
– А долина такая узкая, что и не подумаешь, что здесь можно расселиться в таком количестве.
– Я еще заметил, что здесь полно арабов, во всяком случае мне так кажется, – заметил Арман. – И говорят здесь больше по-арабски, нежели на берберском.
– Теперь можно легче общаться с народом, а то этот берберский язык никак мне не дается, – пожаловался Пьер.
За поворотом речки раскинулось большое селение. Сотня домов и масса сараев и загонов для скота теснились на довольно широком пологом берегу реки, а на зеленых склонах ползали отары овец и коз. Плодородные пологие участки уже зеленели дружными всходами. Рощи апельсинов и лимонов буйно цвели, распространяя в воздухе душный аромат, напоенный гулом пчел и шмелей.
– Райский уголок! – воскликнул Пьер, оглядывая окрестности.
– Однако по виду этих феллахов не скажешь, что они живут богато, – отозвался Арман.
– Это не говорит о бедности земли, Арман. Просто помещики и разные духовные князья давят феллахов. Это во всем мире так устроено. Мне такое просто противно, и потому у себя в имении я не обираю людей, не довожу их до бедности. И работают у меня намного лучше, чем у соседей, хотя те и дерут семь шкур с крестьянина-арендатора. Раб не может хорошо работать, Арман. Так что лучше плати человеку хорошо, тогда и отдача от него будет лучшая. И забот меньше.
– Ну и речь ты задвинул, Пьер! Сразу видно, что ты не только купец, но и богатый помещик. Так ведь?
– Можно и так сказать. Во всяком случае, я свои земли отдаю в аренду дешево, но при этом имею не меньший доход, чем соседние помещики. Крестьяне меня уважают и готовы на любую помощь. Вот так, Арман.
– А соседи? Они не злятся на тебя? Ведь ты в какой-то степени подрываешь их авторитет.
– Это их заботы, Арман. Они меня мало интересуют, да и к себе редко приглашают. Слухи про мое пиратское прошлое уже распространились по округе, да к тому же я иностранец. Сам понимаешь, как ко всему этому относятся. Но мне это не обидно. Я не жалуюсь. У меня главное дело в морской торговле, а земля – так просто, дополнение.
– И все же неприятно такое отношение, наверное. А вернуться в свой, как его, Новгород, нет желания? Ведь родной город.
– Трудно сказать, Арман. С этим городом у меня связано очень много страшного. Да и давно это было. Я ведь мальчишкой четырнадцатилетним сбежал из него. Корней не успел пустить. К тому же в Марселе семья, любимая женщина, и вообще мне уже кажется, что я и родился во Франции. Сроднился я с нею. А старая родина представляется мне сейчас каким-то мрачным, серым и злобным местом, нет, возвращаться мне не хочется.
– Да, интересно ты жил, Пьер, хотя и опасно. Зато богатства нажил немалые и дело имеешь доходное и интересное. А что с твоим другом? Который в Черное море ушел? Забыл его имя, хоть ты и говорил.
– Гардан. Раз в год получал я от него письмо. Видно, стареем мы и отдаляемся друг от друга. Да и далеко это. Письма могут и теряться. Вот вернусь домой и обязательно напишу ему.
– Наверное, из ваших писем можно и книгу составить. Вы же многое описываете в них, верно?
