Джайлс Кристиан - Кровавый глаз
Уэссексцы так громко кричали и колотили копьями о щиты, что валлийцы, вероятно, решили, будто на холме их ждут человек шестьдесят, а не тридцать один.
— Вперед! — крикнул Пенда, и строй, как один человек, двинулся вперед к тому месту, где у края склона стоял я.
Когда воины увидели валлийцев, выстроившихся у подножия холма, шум стал еще громче. Он наполнил мою голову, отчего у меня на затылке волосы встали дыбом, а по рукам побежали мурашки. Слюна казалась мне горькой.
Тут в долине прозвучал тонкий звук рога, и Пенда поднял руку, призывая англичан замолчать. Валлийцев было около полутора сотен. Позади их боевого порядка стояли женщины, дети и убеленные сединами старики, пришедшие из крепости, чтобы поглазеть на сражение. Они даже захватили с собой собак.
Снова протрубил рог.
— Ублюдки хотят поговорить, перед тем как проливать кровь, — заметил Освин.
— Ха, они просто хотят рассказать нам, что растопчут наши внутренности и выбросят глаза воронью, — криво усмехнулся Пенда. — Но мне не нужны эти сказки на ночь. Я и без них хорошо сплю. — Он шагнул вперед и поднял копье.
— Подожди, — сказал я. — Быть может, мы узнаем что-нибудь о Веохстане.
Дружинник скривил губы и кивнул.
Я, Пенда и Освин медленно двинулись вниз по склону и остановились на полпути между двумя отрядами. Предводители врагов поднялись к нам навстречу. Их было двое, могучего телосложения, с длинными черными бородами и растрепанными волосами. На одном я заметил скандинавскую кольчугу и узнал ее. Раньше она принадлежала Торлейку, кузену Глума. Этот человек шагнул вперед и плюнул мне под ноги. Второй заговорил на том же самом гортанном наречии, что и тот бедняга, которого мы несколько дней назад убили на берегу реки.
— Он говорит, что с нетерпением ждет, когда сварит наши мозги и скормит их своим детям, — перевел Освин, и легкая усмешка тронула его полные губы.
— Ну вот, Ворон, что я тебе говорил? — сказал Пенда, указывая на валлийцев. — Сказки на ночь, черт побери, а еще нет и полудня.
— Спроси у него, жив ли Веохстан из Уэссекса, — попросил я Освина.
Тот нахмурился, подбирая нужные слова. Когда он перевел мой вопрос, валлиец в кожаных доспехах ухмыльнулся, обнажая черные зубы, и выплюнул свой ответ так, как змея выплевывает яд.
— Он жив, — широко раскрыв глаза, сказал Освин. — Они собирались получить за него выкуп, но теперь в этом больше нет необходимости.
— Это еще почему? — спросил я, чувствуя, как сердце заколотилось при известии о том, что Веохстан жив. — Почему они больше не хотят получить за него выкуп? — Я ткнул копьем в сторону валлийцев, стоявших у подножия холма. — Не обязательно доводить дело до крови. Время еще есть.
Освин кивнул и перевел мой вопрос. Когда прозвучал ответ, великан напрягся, с его лица схлынула краска.
— Ну же, здоровенный ублюдок!.. Вываливай, дружище, — поторопил товарища Пенда, раздраженный тем, что ему приходилось ждать перевода каждой фразы.
Он предпочел бы закончить разговоры и перейти к делу.
Освин смущенно кашлянул и сказал:
— Он говорит, что больше нет нужды получать выкуп за Веохстана, потому что мы пришли к ним, как хромой олень на скотобойню. Сюда спешат другие валлийцы, родичи с окрестных холмов, молодые воины, жаждущие показать себя. Он говорит, что его люди скоро разорвут трупы чужаков. Мол, так орел сдирает заячье мясо с костей. Им нужны наши мечи и щиты. — Освин снова посмотрел на валлийца. — Он говорит, что их седобородые старики, дети и женщины сегодня еще не опорожнили свои внутренности, потому что им хочется нагадить в наши мертвые глаза.
— Довольно болтовни, — заявил Пенда и шагнул вперед так, что его лицо оказалось в пальце от черных зубов валлийца. — Убирайся к своим женщинам, пока я не всадил эти вот гнилые зубы тебе в затылок!
Валлиец не говорил по-английски, однако понял общий смысл слов дружинника. Он скорчил гримасу, развернулся и вместе со своим товарищем начал спускаться вниз.
— От него воняет так же, как от свинячьих внутренностей, — проворчал Пенда, повернулся к валлийцам спиной и прикинул вес своего копья. — Эта проклятая штуковина не стоит и харкотины, — пробормотал он. — Ею не убьешь и дохлую собаку.
Внезапно он резко развернулся и метнул копье высоко в голубое небо. Оно взлетело, потом ястребом спикировало и вонзилось валлийцу с гнилыми зубами между лопаток. Тот рухнул на колени. Второй испуганно отскочил в сторону, затем изрыгнул проклятие, подхватив своего товарища, корчащегося в судорогах, и потащил его вниз, не вынимая копья из спины. Уэссексцы торжествующими криками встретили первую кровь, пролитую в этот день.
Дружинник проводил взглядом умирающего валлийца, уронившего голову на грудь, и удивленно прищелкнул языком. Он развернулся и направился вверх по склону. Мы с Освином последовали за ним.
— Выходит, я ошибался насчет этого копья, — заметил Пенда.
Глава семнадцатая
Валлийцы наступали на нас широким фронтом, образовав зловещую черную стену из круглых щитов, обтянутых кожей. Других приличных доспехов у них не было. Шлемы из толстой кожи, а не стальные. Насколько я смог разглядеть, лишь у горстки имелись кольчуги, причем не полноценные бриньи, а лишь отдельные куски металлического плетения, закрепленные на груди и шее.
— Мы порвем этих ублюдков на части, Освин, — прорычал я, занимая место в середине строя.
— Я пускаю слюнки, словно голодная собака, парень, — ответил тот, ударяя копьем о щит. — Мне очень хочется посмотреть, каков ты в деле. — Освин мрачно усмехнулся. — Так что ты уж меня не разочаруй.
Пусть я находился среди христиан, но прошептал молитву храброму Тиру, любящему сражения, могущественному Тору и Одину, потрясающему копьем, прося у них дать мне возможность показать себя достойно и сеять смерть среди валлийцев. Те были еще в двухстах шагах от нас. Теперь я уже мог отчетливо разглядеть их лица, оскаленные в ненависти, зловещий тяжелый, размеренный шаг. Меня охватил страх.
— Эфа, пора посылать стрелы! — крикнул я.
— Негоже проклятому язычнику указывать мне, когда стрелять! — огрызнулся тот.
«Отлично, Эфа, — подумал я и улыбнулся. — Ненависть — это очень хорошо. Она поможет убивать даже тогда, когда тебе в лицо брызнет кровь твоего соседа, ослепляя тебя».
Первая стрела, выпущенная Эфой, взмыла в небо по пологой дуге и впилась в валлийский щит. Выстрел был неплохой. Но прошло совсем немного времени, и теперь не промахнулся бы даже стрелок, не обладающий и половиной мастерства Эфы. Очень уж плотным строем поднималась по склону толпа валлийцев. У меня над головой снова засвистели уэссекские стрелы, среди наших противников появились первые убитые и раненые. Когда до врага оставалось сто шагов, мы нагнулись к грудам камней и начали кидать их, выкрикивая проклятия. Почти все они отлетали от черных щитов, ничем не замедляя продвижение валлийцев, но некоторые все же разбили им носы и раскроили головы.
