Юрий Торубаров - Месть Аскольда
Легко режут днепровскую волну шустрые Олеговы ладьи. Какой уж день держит он путь на юг. Известно ему от купцов, сколь славный город отстроили Аскольд с Диром. Полон тот купцов и оседлых ремесленников. Все соседние племена дань платят. И до Царьграда — рукой подать. Задумал что-то князь. Но совета ни с кем не держит. Наконец чей-то зычный голос раскатился вдоль обросших лесом днепровских берегов:
— Кие-е-ев!
Вскочил на ноги Олег, ладонь к глазам приставил. Да, город на горе и впрямь высился знатный. Но не поплыли дальше его челны. Скрыл князь их, как и свою дружину, от глаз любопытных. Позвал он верного ему мужа Бидульфоста и велел пригласить к себе именитых людей из града. Предупредив, правда, чтоб не прознали о том ни Аскольд, ни Дир.
Ловкий Бидульфост все сделал как надо. К новгородским «купцам» киевские гости явились с охоткой, хотя поначалу и удивились: почему это встреча назначена не в городе? Но обильный стол да медки крепкие быстро сдружили южан и северян. Первые, не таясь, поведали, что с приходом Аскольда и Дира зажили они всем на зависть: князьями братья оказались добрыми и крепкими, горожане их любят.
— Какова же у них дружина? — поинтересовался осторожно Олег.
— Дружина у них большая и сильная, так что заходите в город без боязни. Никто вас не обидит.
— Передайте своим князьям, что их земляки — купцы, идущие в Грецию от Олега и княжича Игоря, — хотят повидаться с ними.
Услышав о приглашении, Аскольд загорелся: уж больно потянуло к тем, с кем ступил когда-то на Русскую землю. Дир, правда, высказал сомнение:
— Не нравится мне, что сами они в город не входят… Почто зовут куда-то за пределы?
— Брат мой! — горячо воскликнул Аскольд. — Как можешь ты подозревать в чем-то этих людей?! Ведь это же наши братья по крови! Наши земляки, которых мы столько лет не видели! Сколько всего у них и у нас накопилось рассказать друг другу!
— Тогда давай прихватим с собой дружину, — упрямился Дир.
— Ты спятил?! Они же оскорбятся, решат, что мы им не доверяем. Давай-ка, брат, седлай лучше коней! Мне не терпится встретиться с земляками!
Олег между тем приказал Бидульфосту самых надежных людей оставить в лагере, а остальных — отвести подальше.
Братья же, ничего не подозревая, приблизились к Олегу и, судя по всему, тотчас его узнали. Спрыгнув с коней, Аскольд и Дир с распростертыми объятиями бросились к князю. Однако вместо радостной встречи их ожидал холодный, недоверчивый, отчасти даже надменный взгляд.
— Кто вы? — властно «осведомился» Олег.
Братья переглянулись. Вперед шагнул Аскольд:
— Я — князь Аскольд, а это…
Не успев договорить, он услышал грозный рык Олега:
— Какие вы князья?! Главный наш князь — Игорь, сын Рюрика! Покажите самозванцам истинного князя!
Какая-то женщина вынесла из походного шатра мальчика. При виде чужих людей тот сморщил личико и расплакался.
— Сами боги отталкивают его от вас, самозванцев! И знайте: на одном кресле двое не сидят! — на этих словах Олег дал рукой сигнал.
Из кустов тотчас выскочили дружинники с обнаженными мечами.
— Прости меня, Дир, — успел крикнуть Аскольд, истекая кровью.
Братьев похоронили тут же, на горе.
Олег приказал дружине строиться и двинул ее к городу. Горожане с восторгом встретили процессию, но напрасно искали они глазами полюбившихся им князей…
Вот так, милая Маргарита, и началась, по рассказу Феофилакта, Киевская Русь.
— С крови началась, — тихо промолвила Маргарита. Лицо ее было задумчиво.
— Я предупреждал, что рассказ будет не для женского уха.
— А знаешь, — бросила она на него быстрый взгляд, — мне кажется, только решительные люди способны вершить историю. — Их взгляды встретились. — Как думаешь, Аскольд мог совершить нечто подобное?
— Кто ж его знает, — пожал Петр плечами. — Что теперь об этом говорить? Но, хочу заметить, люди и по сей день чтут Аскольда за его порядочность.
— Какую волшебную силу имеет это имя! — Маргарита встала. — Прости, но мне хочется немного отдохнуть.
* * *Первой тяжелого похода не выдержала Софья.
— Все, нет больше сил! — упав на землю, произнесла девушка, хватая пересохшими губами снег. Гол попытался было ее поднять, но она воспротивилась: — Оставь меня, Гол! Я не пойду дальше. — По ее щекам потекли слезы.
Действительно, испытания на долю путников выпали серьезные. Боязнь татарской погони заставила их забиться глубоко в лес, в самые дебри. За несколько дней пурги снегу навалило столько, что порой приходилось идти, по пояс проваливаясь в снег. Иссякло и прихваченное с собой продовольствие. Аскольд поручил Голу, как лесному человеку, подобрать место, где можно было бы передохнуть. Тот выбрал огромную раскидистую ель, вычистил под ней с одной стороны снег. Нарубил лапника, из сухостоя разжег костер. Когда тот прогорел, Гол убрал золу и набросал сверху еловых веток. Потом, срубив молодую сосну, повалил ее так, чтобы она прикрыла прогретое место. Накидав поверх сосны лапника, он соорудил относительно теплый шалаш.
Оказавшись в нем, путники почувствовали себя на седьмом небе. Наконец-то появилась возможность сбросить мокрую тяжелую одежду и просушить ее. Насладившись давно забытым комфортом, все невольно вспомнили о еде: пустые желудки все настойчивей требовали хотя бы мало-мальского насыщения.
— Ну что, Гол, попробуем харчами обзавестись? — предложил, поднимаясь, Аскольд.
Из оружия имелись только мечи и ножи у мужчин, да еще лук с колчаном стрел у Кулотки. Их-то и забрал Аскольд.
Идти было тяжело, но козельцы понимали: пустыми возвращаться нельзя. А из живности, как назло, ничего не попадалось. И когда, казалось, иссякла последняя надежда, Аскольд вдруг приставил палец к губам, указав глазами на корни огромного поваленного дерева, из-под которого шел пар:
— Неужели берлога?
Гол понимающе моргнул.
Не сговариваясь, они отошли подальше, чтобы обсудить детали нападения. Гол срубил тонкую березку и сделал из нее рогатину.
Потом они — Аскольд с мечом, а Гол с рогатиной — подошли к берлоге. Гол сунул свое орудие в дыру, и тот уперся во что-то мягкое.
— Точно, медведь! — по-охотничьи азартно воскликнул он и с силой воткнул жердину в невидимого зверя.
Через мгновение зверь был уже наверху, причем с безжизненно повисшей одной лапой. Однако это не помешало ему, встав на задние лапы, угрожающе двинуться на людей. Но не успел косолапый сделать и шага, как Гол ловко воткнул ему рогатину прямо в грудь. Зверь застыл на месте, издал глухой рык, а потом повалился на снег. Гол приблизился и осторожно склонился над ним: медведь был мертв.
