Бернард Корнуэлл - Хроники Артура

— Несколько, — уклончиво ответил Мерлин. — Но будь у меня даже двенадцать из тринадцати, я ничего не смог бы сделать без последнего. Это Котел Клиддно Эйддина. Без него мы погибли.

— Мы и так уже погибли, — горько усмехнулся я.

Мерлин смерил меня презрительным взглядом.

— Война? — помолчав, спросил он. — Вот почему вы пришли сюда! Молить о мире! Какие же вы оба глупцы! Горфиддид не хочет мира. Это кровожадный зверь. Скотина. У него и мозги вола, да вдобавок не очень умного. Он желает быть верховным королем и править Думнонией.

— Он обещает оставить Мордреда на троне, — неуверенно проговорил Галахад.

— Почему бы не пообещать? — фыркнул Мерлин. — Но в ту минуту, когда его рука дотянется до шеи ребенка, он свернет эту шею, как цыпленку. Никакого мира не ждите.

— Не хочешь же ты, чтобы Горфиддид выиграл? — изумился я.

— Дерфель, Дерфель, — вздохнул Мерлин, — ты так похож на Артура. Считаешь, что мир прост. Добро есть добро, а зло — зло, верх — это верх, а низ — это низ. Ты спрашиваешь, чего я хочу? Скажу. Я хочу найти все Тринадцать Сокровищ, чтобы вернуть богов в Британию, чтобы она стала такой, какой была до римлян. Без христиан, — он ткнул пальцем в Галахада, — и без митраистов, — Мерлин кивнул на меня, — только люди богов в стране богов. Вот, Дерфель, чего я хочу.

— Тогда чего же хочет Артур? — не унимался я.

— Судьба непреодолима, Дерфель. — Мерлин словно бы отвечал на свои мысли. — И если судьбе угодно, чтобы Артур выиграл войну, самая великая армия не поможет Горфиддиду. И моей помощи не понадобится. Да и не могу я одновременно выиграть войну Артура, залечить разум Нимуэ и найти Сокровища. Конечно, если от спасения жизни Артура будет зависеть поиск Сокровищ, будь уверен, я вмешаюсь. Но в ином случае... — Он пожал плечами, будто война его вовсе и не касалась. — Вы останетесь посмотреть церемонию?

— Это нужно? — спросил я.

— А почему бы и нет, коли Горфиддид позволяет. Любое знание полезно, даже самое отвратительное. Вы тут в безопасности. Я превращу Горфиддида в слизняка, если он коснется волоска на ваших глупых головах. А теперь мне надо идти. Иорвет говорит, что на границе с Деметией живет старая женщина, которая может помнить что-то важное. Если она жива, конечно, и не лишилась памяти. Скажи Нимуэ, что я жду встречи с ней!

С этими словами он вышел.

Днем небо затянули облака, и до самого вечера сеял нудный серый дождичек. К нам зашел друид Иорвет и, смущаясь, посоветовал не ходить на вечерний пир, чтобы не раздражать Горфиддида. Мы заверили его, что у нас нет никакого желания еще раз встречаться с королем. Друид благодарно улыбнулся и присел на скамью у двери.

— Вы друзья Мерлина? — спросил он.

— Лорд Дерфель его друг, — сказал Галахад.

Иорвет устало потер глаза.

— Мне кажется, — осторожно начал он, — что мой брат Мерлин слишком многого ожидает от богов. Он верит, что мир можно создать заново, а историю стереть, как рисунок на песке. Но это не так. — Он почесал бороду и взглянул на Галахада, у которого висел на груди крест. — Я завидую вашему христианскому Богу. Он один, и его три. Он мертв, и Он жив. Он везде, и Он нигде. Между тем и другим всегда есть пустота, и человек может верить во все или в ничто. Но не так с нашими богами. Они, как короли, непостоянные и властные, и если хотят забыть нас, то делают это с легкостью. Они слышат наши заклинания, только когда желают услышать. Мерлин думает по-другому. Ему кажется, если мы будем кричать погромче, то они нас услышат. Но скажите, что делают с ребенком, который кричит?

— Обращают на него внимание, — наивно ответил я.

— Бьют его, лорд, — жестко сказал Иорвет. — Бьют, пока не успокоится. Боюсь, Мерлину придется кричать слишком громко и слишком долго. — Он встал и взял свой посох. — Прошу прощения, что вы не сможете сегодня вечером пировать с воинами, но принцесса Хелледд говорит, что вас с радостью примут в ее доме.

Хелледд Элметская была женой Кунегласа, и ее приглашение могло быть оскорбительной выдумкой Горфиддида, намекавшего, что нам место за столом с женщинами и детьми. Но Галахад сказал, что принцесса оказывает нам честь, принимая в своем доме.

Там оказалась и Кайнвин. Сознаюсь, что я вызвался сопровождать Галахада в Повис в основном из-за Кайнвин. Мне вновь хотелось увидеть ее, и теперь в мерцающем свете тростниковых ламп я жадно вглядывался в знакомое лицо.

Годы нисколько не изменили ее. Улыбка была по-прежнему мила, движения мягкие и застенчивые, волосы такие же блестящие. Когда мы вошли в комнату, она безуспешно пыталась накормить кусочками яблока маленького мальчика, сына Кунегласа по имени Преддель.

Хелледд Элметская, мать Предделя, была высокой женщиной с тяжелой челюстью и бледными, невыразительными глазами. Она сияла радушием. Приказав служанке налить гостям хмельного меда, она представила нас своим теткам Тонвин и Элсель, которые, в отличие от хозяйки, не выразили никакого восторга от нашего появления. Вероятно, мы прервали какой-то их, женский, разговор.

— Вы знаете принцессу Кайнвин? — любезно спросила Хелледд.

Галахад поклонился принцессе и тут же уселся на корточки перед Предделем. Он всегда любил детей, и те платили ему полным доверием. Не прошло и минуты, как оба принца, большой и маленький, уже самозабвенно играли с яблочными ломтиками, которые были лисицами. Рот Предделя был норой, пальцы Галахада — охотниками, и ломтики-лисы мгновенно исчезали в раскрытом рту ребенка.

— И почему я до этого не додумалась? — расстроилась Кайнвин.

— Потому что тебя воспитала не мать Галахада, леди, — улыбнулся я. — Она его только так и кормила, и бедняга до сих пор не может куска проглотить, пока кто-нибудь не подудит в охотничий рог.

Она засмеялась и вдруг заметила брошь, которую я не снимал никогда. У нее перехватило дыхание, она покраснела, а я смутился. Но принцесса быстро взяла себя в руки.

— Я должна бы помнить тебя, лорд Дерфель?

— Нет, леди. Я был тогда очень молод.

— И ты сохранил брошь? — Кайнвин была изумлена, что кто-то так дорожит ее подарком.

— Я хранил ее, леди, даже когда потерял все. Принцесса Хелледд вмешалась, спросив, что привело нас в Кар Свое. Она наверняка это знала, но я спокойно ответил, что нас послали узнать, можно ли остановить войну.

— И? — напряглась принцесса, муж которой утром уже должен был выступить в поход.

— Печально, леди, — сказал я, — но, кажется, война неизбежна.

— Все это по вине Артура! — нахмурилась Хелледд, и тетки согласно закивали.

— Артур, как и ты, сожалеет, леди, — проговорил я.

— Тогда почему же он сражается с нами?

— Потому что поклялся сохранить трон Мордреду, леди.

— Но мой свекор никогда не лишит трона наследника Утера, — сердито сказала Хелледд.

— Нынче утром лорд Дерфель чуть головы не лишился за подобные разговоры, — подзадорила Кайнвин.

— Лорда Дерфеля любят его боги, — заметил Галахад, оторвавшись от игры с ребенком.

— Но не твои, лорд принц? — резко спросила Хелледд.

— Мой Бог любит всех, леди.

— Ты хочешь сказать, что он неразборчив? — засмеялась она.

Мы ели гуся, цыпленка, зайца, оленину. Нам подавали вино, которое, должно быть, долго выдерживали, прежде чем привезти в Британию. После еды мы переместились на мягкие кушетки с подушками. Арфистка тронула струны. Мне было непривычно и неудобно сидеть на низенькой дамской штучке, но рядом была Кайнвин, и это делало меня счастливым. Поначалу я застыл с прямой спиной, но вскоре расслабился и оперся на локоть, склонившись к моей прекрасной собеседнице. Мы тихо разговаривали. Я поздравил ее с помолвкой.

— Мой лорд Гундлеус, — тихо сказала она, — потребовал моей руки как плату за присоединение к нашим армиям.

— Тогда его армия, леди, — сказал я, — самая ценная в Британии.

Она не улыбнулась моему лестному замечанию и тихо спросила:

— Это правда, что он убил Норвенну?

От неожиданности я растерялся.

— А сам он что говорит? — ушел я от прямого ответа.

— Он говорит... — голос ее упал до еле слышного шепота, — что на его людей напали и в этой суматохе ее случайно убили.

Я украдкой оглядел комнату. Тетки пристально смотрели на нас, но Хелледд, казалось, не обращала внимания на то, что мы уединились. Арфистка перебирала струны. Галахад, обнимая своего нового дружка Предделя, слушал музыку.

— Я был на Торе в тот день, леди, — сказал я, снова поворачиваясь к Кайнвин.

— Ну? — выдохнула она.

Я решился.

— Норвенна опустилась на колени, приветствуя его, и он пронзил ее горло своим мечом. Я видел, как это произошло.

Лицо Кайнвин на мгновение окаменело. В отсветах тростниковых светильников ее бледная кожа розовела, а легкие тени придавали жесткость мягким чертам лица. Она тихо вздохнула.