Гарри Норман Тертлдав - Оружие юга (ЛП)

Бен Батлер пришел в мундире генерал-майора Союза, туго натянутом на своем коротком, тучном теле. Его усы, свесившиеся вниз по углам губ, напомнили Ли моржа. Его дряблые щеки провисли, под глазами мешки - мешки большие и темные. Бахрома обрамляла лысую голову на жирной шее. Даже веки были опухшими. Но глаза, наполовину скрытые ими, были острыми, темными и расчетливыми. Он не был профессиональным военным, что и показал в ряде случаев, но тем не менее не выглядел и шутом в мундире. До войны он был даже более известным юристом, чем Стэнтон. Федеральные комиссары сели за стол из красного дерева вместе с их южными партнерами. После пары минут вежливого разговора, в ходе которого конфедератам удалось избежать говорить непосредственно с Батлером, Сьюард сказал: "Господа, может начнем рассматривать те разногласия, что лежат между нашими правительствами?"

"Если бы вы признали с самого начала, что на этой земле есть два правительства, сэр, всех разногласий, как вы это называете, можно было бы избежать," - заметил Александр Стивенс. Как и его фигура, его голос был легким и тонким.

"Может быть это и так, но это спорный вопрос," - сказал Стэнтон. - "Давайте разбираться с ситуацией, как она есть сейчас. В противном случае бесполезные упреки займут все наше время и не приведут нас никуда. Это уже было - эти бесполезные взаимные обвинения с обеих сторон, которые привели к разрыву между Севером и Югом".

"Вы говорите разумно, мистер Стэнтон," - сказал Ли. Стивенс и Бенджамин кивнули. Так же, как и два других федерала из Вашингтона. Он продолжил, "Наша главная трудность состоит в горечи, порожденной нашей второй Американской революцией, отравившей дальнейшие отношения между двумя странами, которые в настоящее время составляют территорию, где ранее были Соединенные Штаты Америки."

Батлер сказал, "Мы признали независимость вашей Конфедерации, генерал Ли, благодаря вашему превосходству в стрелковом оружии, я признаюсь в этом, но все же признали." Он сделал паузу, прерваемую хриплым дыханием. "Кроме того, в обмен на возвращение контроля над нашей столицей, мы отвели наши силы с огромной территории, находящейся под нашим контролем в июне этого года, в соответствии с вашими же предложениями, сэр. Я подвергаю сомнению правильность ведения дальнейших переговоров для чего-нибудь помимо этого." Бенджамин обратился к Ли. "Если позволите, сэр?" Ли поднял палец правой руки в знак того, что госсекретарь может продолжить. Бенджамин начал говорить глубоким, богатым тоном опытного оратора: "Мистер Батлер, безусловно знает, что в республике военные не имеют никаких полномочий для предложений окончательных условий мира. И генерал Ли и не предлагал сделать это… Он просто призвал остановить военные действия, чтобы впоследствии в мирной обстановке обсудить все условия, для чего мы и встретились здесь сегодня."

"Теперь понятно, откуда у вас, южан, такая еврейская изворотливость," - сказал Батлер грубо. Щеки Бенджамина побрагровели. Ли был, несмотря на свою профессию, вполне мирным человеком, но он знал, что, если бы кто-нибудь затронул его собственную честь, он вряд ли стал бы продолжать разговор с таким человеком. Но Бенджамин достиг своего положения, несмотря на то, что всю жизнь ему приходилось сталкиваться с таким отношением. Его голос был спокоен, когда он ответил, "Мистер Батлер, пожалуйста, запомните, что, когда ваши полудикие предки охотились на кабана в лесах Саксонии, мои были уже вельможами на той земле."

"О, браво, мистер Бенджамин," - тихо сказал Стивенс. Эдвин Стэнтон закашлялся, поперхнулся и отвернулся от Бена Батлера. Даже в монументальности Сьюарда нашлось место для небольшой улыбки. Что касается Батлера, то его лицо не изменилось ни на йоту. Было ясно, что он пытался разозлить Бенджамина не из ненависти к его расе, но исключительно для того, чтобы получить какие-то преимущества в этих переговорах. Изучая его, Ли пришел к выводу, что именно поэтому он сделал это. Нет, не шут, решил он. Опасный человек, тем более, что удерживает полный контроль над собой.

"Должны ли мы продолжить?" - сказал Сьюард немного погодя. "Возможно, лучшим способом было бы изложить разногласия между нами, а затем пытаться урегулировать их по одному, включая те вопросы, по которым договориться достаточно нетрудно."

"Разумный план," - сказал Александр Стивенс. Игнорируя позицию Батлера, вице-президент Конфедерации продолжил: "Предлагаю начать с Мэриланда." Эдвин Стэнтон дернулся, как будто его укололи шилом. Его лицо стало красным. "Нет-нет, ей-богу!" - закричал он, ударяя кулаком по столу. "Мэриланд входит в Союз, и мы будем драться, но не отдадим его. Кроме того, в него входит и город Вашингтон".

"Мы уже были в Вашингтоне, сэр," - вставил Бенджамин.

Стэнтон проигнорировал его. "С другой стороны, несмотря на кое-какие неприятности, которые у нас там были в начале войны, народ Мэриланда в своем большинстве стоит за Соединенные Штаты. Они не перейдут на вашу сторону."

Ли подозревал, что это правда. "Мэриланд, мой Мэриланд…" Несмотря на это, армия Северной Вирджинии получала лишь незначительную поддержку от жителей этого штата как в кампании у Шарпсберга, так и при более позднем вторжении, которое привело к захвату Вашингтона. Несмотря на несколько тысяч рабовладельцев, Мэриланд был, в сущности северным штатом. Он сказал: "Давайте отложим обсуждение Мэриланда в сторону на некоторое время, отметив только, что его статус обсуждался. Возможно, он станет частью более крупного соглашения при решении всех спорных пограничных территорий."

"Хорошо, генерал. Можно и так, но у меня есть вопрос," - сказал Стивенс. "Как мудро сказал секретарь Сьюард, мы должны попытаться решить то, что мы очевидно можем. Есть, например, тридцать восемь северо-западных округов штата Вирджиния, которые были незаконно присвоены Соединенными Штатами под названием Западная Вирджиния."

"Незаконно?" - Сьюард поднял брови. "Как может нация, сама основанная на принципе отделения, не признавать применимость этого же принципа в отношении ее самой? Конечно, если вы не настоящие лицемеры перед всем миром?"

"Успешные лицемеры обычно сносят свой позор на удивление хорошо," - сказал Бенджамин со своей обычной улыбкой, возможно чуть-чуть шире. "Но давайте продолжим о принадлежности территорий, которые мы еще не упоминали: Кентукки и Миссури."

Конклав уполномоченных подался навстречу друг другу. У обеих стран были сильные притязания на оба штата, хотя федеральные силы в настоящее время и покинули их. Бен Батлер сказал: "Учитывая, что в настоящее время ваши армии, находящиеся далеко на юге, идут в долину Миссисипи, пройдет еще много времени, прежде чем вы увидите Миссури, мистер Бенджамин." Теперь он обращался к госсекретарю Конфедерации, как будто его совершенно не волновала религиозная и национальная тема.