Александр Волков - Зорро
— О да! — весело расхохотался дон Диего. — Лошадь нельзя допросить, но можно допросить хозяина!
— Что вы хотите этим сказать? — насторожилась Касильда.
— Я хочу сказать, что вы вступили в область, где начинает действовать местное правосудие, — объявил дон Диего. — А его особенности, я надеюсь, вам уже немного знакомы: кто сильнее, тот и прав!
— В таком случае, мы еще посмотрим, кто сильнее! — стиснул зубы дон Росендо.
Но возможность применить этот тезис на практике пока не представлялась. Дон Росендо ожидал открытого нападения, появления шерифа, дона Манеко — оснований для того, чтобы явиться на ранчо или, по крайней мере, осмотреть лошадей, было достаточно, — но два дня прошли тихо, а на третий на ранчо доставили очередную газетку, где исчезновение Роке, безуспешные поиски его предполагаемого убийцы Тилькуате, потасовка на ранчо дона Манеко и личность теперь уже «главаря банды» Зорро ставились в такие отношения, словно представляли собой звенья одной цепи, начало которой скрывалось где-то на ранчо дона Росендо, а конец должен был, по мысли автора, привести к «кладу Монтесумы».
Эта публикация чуть не стала последней каплей, переполнившей чашу терпения дона Росендо.
— Это вызов! — гневно крикнул он, отбрасывая газетку сидящему напротив дону Диего. — Они хотят, чтобы мы ответили, и потому валят в кучу все, что взбредет в их вечно гудящие с похмелья головы!
— О да, воображение этих господ поистине безгранично! — расхохотался дон Диего, оборачивая к своему собеседнику четвертую полосу с жирным заголовком «Разрушение капища — дело банды Зорро!».
— О боже, выходит, и истуканов мы расколотили! — воскликнула доселе молчавшая Касильда.
— Как ты сказала? — медленно повернулся к сестре дон Росендо. — Что значит «мы»?..
Касильда смутилась, но дон Диего тут же выручил ее, заметив, что от всей этой газетной чепухи может пойти кругом и гораздо более крепкая голова. Касильда хотела было оскорбиться на столь нелестный для нее намек, но дон Росендо жестом остановил сестру и стал в довольно резких выражениях говорить о том, что за спиной всяких там «посторонних», «наблюдателей» и прочих газетных анонимов наверняка кто-то стоит. И этот кто-то рассчитывает, что у наследников дона Лусеро не выдержат нервы и они вступят в полемику, с тем чтобы защитить свою честь.
— И самое глупое в подобной ситуации — делать то, чего ждет от вас ваш противник, — закончил его рассуждения дон Диего.
— Но делать все же что-то надо, — возразил дон Росендо. — Нельзя же сидеть и ждать, когда в ворота постучится шериф с понятыми!
— Полагаю, что до этого дело не дойдет, — улыбнулся дон Диего.
— Но тогда зачем вся эта галиматья? — спросил дон Росендо, ткнув пальцем в пачку газет.
— Клад Монтесумы, — произнес дон Диего. — Тот, кто водит этими продажными перьями, хочет знать, известно ли вам что-либо об этом легендарном сокровище, а если да, то что именно вам известно. Ведь согласно преданию, сохранилась не только большая часть от виденных Кортесом драгоценностей, но и каменное изваяние Уицилопочтли, кровожадного идола, которого до сих пор тайно ублажают свежими человеческими сердцами, вырванными из дымящейся от крови груди…
— Вы намекаете на тот случай на поляне? — нетерпеливо перебил дон Росендо.
— Отнюдь, — усмехнулся дон Диего. — На поляне была грубая фальшивка. Я имею в виду настоящего Уицилопочтли, каменную статую, покрытую золотыми пластинами и украшенную множеством драгоценных камней. Говорят, что именно у ее подножия приносят кровавые жертвы старики индейцы, когда хотят, чтобы божество ниспослало дождь на горящие от зноя поля, осчастливило первенцем бездетную семью, исцелило от смертельной болезни…
— И как, успешно? — тихим голосом спросил дон Росендо. — Божество помогает?
— Говорят, что да, — беспечно отозвался дон Диего. — Но мне самому не приходилось наблюдать больных, исцеленных столь жестокими средствами, так что приходится верить на слово.
— Кому? — спросила Касильда.
— Очевидцам, — пожал плечами дон Диего. — Или тем, кто выдает себя за таковых…
— По-видимому, их рассказы звучат достаточно убедительно, если даже вы, дон Диего, при всем вашем знании местных нравов, не в состоянии определить, истина это или фальшивка, — заметил дон Росендо.
— Я могу быть чересчур доверчив, — возразил дон Диего, — к тому же некоторые из рассказчиков обладают поразительным даром внушения.
— Гипноз? — усмехнулся дон Росендо.
— Вполне возможно, — кивнул его собеседник.
— Хотела бы я испытать на себе это необычное состояние, — сказала Касильда. — Я много слышала о гипнозе, внушении, опытах Месмера еще на родине, в Англии, но никогда до конца не верила в то, что один человек может полностью подчинить себе ум, чувства, волю другого человека…
— Если тот, другой, сам этого не желает, — подхватил дон Диего.
— Выходит, вы сами, добровольно, становитесь жертвой мистификации? — удивилась Касильда.
— Вера в эти сказки помогает мне бороться с приступами хандры, — усмехнулся дон Диего, — или, как говорят на вашей родине, сплина.
— Неужели ничто другое не способно вывести вас из этого состояния? — быстро спросил дон Росендо.
— И вам приходится прибегать к столь изощренным средствам? — лукаво добавила Касильда.
— Фантазии — тот же наркотик, — задумчиво проговорил дон Диего. — Кто-то принимает мескаль, кто-то жует листья коки, кто-то возбуждает себя алкоголем…
— Кто-то лицедейством, чувством опасности, — подхватил дон Росендо.
— Есть, разумеется, и такие, — уклончиво ответил дон Диего.
— Сеньоры, вы, кажется, уходите в сторону от предмета разговора, — перебила Касильда. — Кого бы ни имели в виду все эти пасквили, точнее, что бы мы ни думали по этому поводу, шпильки столь явно направлены в нашу сторону, что мы просто не имеем права сидеть сложа руки и ждать, когда эта мерзкая газетка начнет уже совершенно беззастенчиво поливать нас грязью!
— Что ты предлагаешь? — обернулся к сестре дон Росендо. — Вызвать на дуэль редактора?.. Или, если он струсит, заставить его поместить в своем паршивом листке вызов ко всем этим «посторонним», «наблюдателям», «доброжелателям», «очевидцам» и прочей шушере, которая так лихо и угодливо отплясывает под дудку сеньора Уриарте?
— А почему бы и нет? — с жаром воскликнула Касильда. — По крайней мере, эти негодяи поймут, что нас нельзя оскорблять безнаказанно!
— Что ж, — пробормотал дон Росендо, оборачиваясь к дону Диего, — по-моему, в словах сестры есть определенный резон. Я готов последовать ее совету, причем не откладывая ни на мгновенье!
