Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

— Вы, очевидно, знаете меня, сэр, — сказал Певерил, — и потому позвольте мне спросить, зачем вы меня сопровождаете и что означают все эти напыщенные речи? Если это просто шутки, я до некоторого времени могу их сносить, хоть это и не слишком вежливо со стороны незнакомца. Если же у вас есть еще какие-нибудь намерения — скажите, потому что я не "позволю, чтобы надо мною насмехались.

— Ну, стоит ли так горячиться? — засмеялся незнакомец. — Когда итальянский fuoruscito [37] желает вступить с вами в переговоры, то, спрятавшись за стену, прицеливается в вас из своего длинного ружья и предваряет это совещание словами: «Posso tirare» [38]. Линейный корабль, увидев голландское судно, посылает навстречу ему пушечное ядро, требуя сдаться. Точно так же я даю знать мистеру Джулиану Певерилу, что если бы я принадлежал к почтенному обществу лжесвидетелей и доносчиков, к которым он в своем воображении причислил меня два часа назад, то он уже давно попал бы в беду, которой опасается. — Он вдруг оставил свой насмешливый тон и серьезно добавил: — Молодой человек, когда в воздухе над городом распространилась чума, напрасно будем мы для спасения от этой заразы искать уединения, избегая общества своих товарищей по несчастью.

— Что же в таком случае следует предпринять для своей безопасности? — спросил Джулиан, желая выведать, к чему клонит незнакомец.

— Следовать советам мудрых врачей, — гласил ответ.

— И в качестве такового вы предлагаете мне своп совет? — осведомился Певерил.

— Извините, молодой человек, — надменно произнес незнакомец. — Я не вижу причины поступать таким образом. Я не состою врачом при вашей особе, — добавил он прежним тоном, — не получаю от вас жалованья и не даю вам советов; я только говорю, что вы поступили бы благоразумно, если бы подумали, к кому за ними обратиться.

— Но где и от кого могу я их получить? — спросил Джулиан. — Я брожу по этой местности как во сне — до такой степени она переменилась за несколько месяцев. Люди, прежде интересовавшиеся только собственными делами, теперь занимаются государственной политикой; те же, кто прежде боялся только лечь спать на голодный желудок, теперь дрожат в предчувствии необычайных и внезапных переворотов, угрожающих королевству. И в довершение всего я встречаю незнакомца, который знает мое имя и мои намерения и который сперва, не спрашивая моего согласия, пристает ко мне, а потом отказывается объяснить мне, в чем дело, и угрожает самыми страшными доносами.

— Если б у меня были столь гнусные намерения, то, уж поверьте, я бы не дал вам нити, чтобы распутать этот клубок, — сказал незнакомец. — Но будьте же благоразумны, поедемте со мной. Неподалеку отсюда есть небольшая таверна, где мы переночуем в совершенной безопасности, если, разумеется, вы можете положиться на слово незнакомца.

— Но ведь вы сами только что старались остаться незамеченным. Как же вы можете покровительствовать мне? — спросил Джулиан.

— П-ф-ф! Я всего только хотел заткнуть рот болтливой трактирщице, и таким способом, который лучше всего действует на людей подобного разбора. Что же касается Топэма и его ночных филинов, то пускай охотятся на другую дичь, помельче.

Певерил невольно подивился спокойствию и равнодушию незнакомца, который, казалось, свысока смотрел на окружавшие его опасности; обдумав положение, наш герой решил остаться с мистером Гэнлессом по крайней мере на эту ночь, постаравшись узнать, кто он на самом деле и к какой партии принадлежит. Смелые и вольные речи незнакомца никак не вязались с опасным, хотя и прибыльным в тогдашние времена ремеслом доносчика. Без сомнения, эти люди умели принимать любую личину, чтобы втереться в доверие своих жертв, однако Джулиану казалось, что притвориться таким смелым и откровенным просто невозможно. Поэтому, с минуту подумав, он отвечал!

— Я принимаю ваше предложение, сэр, хотя, доверяясь вам, по всей вероятности, поступаю легкомысленно и опрометчиво.

— Но ведь и я доверяюсь вам, — возразил незнакомец. — Разве наше доверие не взаимно?

— Нет, совсем напротив. Я вас совершенно не знаю, тогда как вы, зная, что я Джулиан Певерил, уверены, что можете путешествовать со мною в полной безопасности.

— Черта с два! — воскликнул его спутник. — Путешествовать с вами так же безопасно, как стоять рядом с зажженной петардой, которая каждую секунду может взорваться. Разве вы не сын Певерила Пика, с именем которого прелаты и папизм связаны так тесно, что в Дербишире все старые бабы обоего пола кончают свои молитвы просьбой об избавлении их от этих трех зол? Разве вы едете не от католички графини Дерби и разве в карманах у вас не сидит вся армия острова Мэн, вооруженная до зубов, с военными припасами, обозом и с целым парком полевой артиллерии?

— Надо полагать, что, если бы у меня был такой груз, я, наверно, не ехал бы на этой кляче, — засмеялся Джулиан. — Что ж, ведите меня, сэр. Я вижу, мне придется подождать, пока вы не удостоите меня своим доверием, ибо вам уже так хорошо известны мои дела, что в моем доверии вы не нуждаетесь.

— В таком случае allons [39], — сказал его спутник. — Пришпорьте свою лошадь и натяните повод, чтобы она не тыкалась носом в землю. Нам осталось не больше четверти мили до харчевни.

Всадники прибавили шагу и скоро доехали до маленькой уединенной таверны, о которой говорил Гэнлесс. Когда перед ними мелькнул огонек, незнакомец, словно вспомнив что-то, заметил:

— Кстати, вам надо придумать себе имя; путешествовать под вашим именем небезопасно, ибо хозяин этой таверны — старинный приверженец Кромвеля. Как же вы себя назовете? Мое имя теперь будет Гэнлес…

— Я не вижу нужды ни в каком имени, — возразил Джулиан. — Мне не хочется скрываться под чужим именем, тем более что я могу встретить людей, которые меня знают.

— Тогда я буду называть вас Джулианом, — сказал Гэнлесс, — потому что, услышав имя Певерила, хозяин ночует запах идолопоклонства, заговора, костра в Смитфилде, рыбы по пятницам, убийства сэра Эдмондсбери Годфри и адского пламени.

Беседуя таким образом, они спешились под большим развесистым дубом, в виде балдахина осенявшим скамью, на которой пили пиво и которая в более ранний час стонала под тяжестью ежедневного сборища деревенских политиков. Соскочив с седла, Гэнлесс свистнул особенным образом, и из дома ответили таким же пронзительным свистом.

Глава XXII

Он по одежде был простой крестьянин,

Однако пережаренного мяса

И в рот не брал — разборчив, что