Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
— Эй, послушай-ка! — крикнул он, подзывая к себе хозяина «Дугласа», между тем, как его товарищи с видимым удовольствием отдавали честь вину. — Не остановился ли сегодня вечером у вас один французский мушкетер?
Сначала Красный Джеймс не хотел признаваться, но потом сообразил, что лучше сказать правду.
— К сожалению, вы угадали, — отвечал он, — сегодня вечером ко мне приехал один мушкетер, и я не мог прогнать его.
— Ну, и что же? Вы отвели ему особую комнату? — расспрашивал незнакомец.
— Да, как раз над общей залой. Он ел, точно голодал перед этим добрую неделю, и теперь завалился спать. Уж не знаю, как-то он со мною расплатится.
— Спасибо, дружище, нам только это и надо было знать! — сказал незнакомец и, подождав, когда Красный Джеймс возвратится к своим бутылкам, рюмкам и кружкам, обратился к товарищам:
— Слышали? — спросил он тихо. — Наконец-то мы до него добрались!
— Видите, я тогда не ошибся, увидев, как он поскакал по этой улице, а Жюль пустился со мной спорить! Теперь-то он в наших руках!
— Да не в нем дело! — вскричал второй, — наша задача добыть у него письмо.
— Это верно, — тихо подтвердил Антонио, — нужнее всего письмо. Я думаю, нам всем троим следует подняться через некоторое время в его комнату, покончить с ним, захватить письмо и сегодня же ночью отправиться в обратный путь.
— Всем троим? — задумчиво переспросил Жюль, — а мне думается, будет гораздо лучше, если кто-нибудь один из нас пойдет наверх и просто стащит у него письмо.
— Разумеется, он спит теперь как медведь, — проворчал Жан, — можно будет, кстати, пошарить и в его карманах.
— Дело мастера боится, — рассмеялся Антонио, — а вы ведь на это мастера.
— Уж понятно, мы прошли у своего старика славную школу. Стащим у него письмо так, что он и не почувствует! — похвастался Жан.
— Пусть будет так, — согласился Антонио, — хотя, честно сказать, я с удовольствием всадил бы этому проклятому мушкетеру такую штучку, после которой он не успел бы и вздохнуть! Ну, да это от меня не уйдет. Мы ведь теперь на чужой стороне, и нам нужно работать с оглядкой, поэтому лучше действовать без шума.
— Давайте кинем жребий, кому идти наверх, — предложил Жан.
— Верно, надо бросить жребий, — подтвердил Жюль. — Подайте кости! — крикнул он.
Хозяин «Дугласа» принес кости. Первым бросил Антонио, затем Жюль, наконец Жан.
— Выпало тебе! У тебя больше всего очков! — вскричал Жюль. — Тебе и карты в руки! У Жака легкая рука.
— Недолго вам придется ждать меня! Я живо вернусь! — ответил тот.
— Вернись, но только с письмом! — заметил ему Антонио.
Жан утвердительно кивнул и встал из-за стола. Хозяин, казалось, не обращал на иностранцев никакого внимания. Антонио и Жюль продолжали сидеть на своих местах, а Жан как ни в чем не бывало вышел из комнаты.
В прихожей горел фонарь, позволяющий разглядеть узкую крутую лестницу, ведущую в верхние покои. Жан снял с гвоздя фонарь и осторожно стал подниматься по лестнице. Наверху он попал в узкий коридор, в котором скоро нашел дверь комнаты д'Альби.
После страшного утомления, последних дней мушкетер спал так крепко, что не услышал, как тихо отворилась дверь, и Жан, войдя в комнату, осторожно опустил фонарь на пол.
Мошенник внимательно осмотрелся и тотчас же заметил, что мушкетер лег спать не сняв мундира. При таких обстоятельствах достать спрятанное на груди письмо было бы поистине ювелирной работой для каждого вора и разбойника. Если бы Жан решился убить спящего, все было бы значительно проще, но он боялся лишнего шума. Кроме того, ему хотелось испытать степень своего искусства в этом рискованном деле.
Ровное дыхание Этьена доказывало, что он крепко спал. Жан тихо подкрался к кровати. В одной руке он сжимал кинжал, чтобы в случае надобности иметь его наготове, а другой — с поразительной ловкостью принялся ощупывать платье спящего.
Не найдя ничего похожего на письмо, он покачал голевой и стал осторожно расстегивать камзол Этьена, рассчитывая найти письмо на его груди, но и здесь ничего не оказалось. Чтобы действовать успешнее обеими руками, Жан отложил кинжал в сторону.
На мгновение он остановился и призадумался. На теле мушкетера уже не осталось местечка, которое бы он не обыскал. Вдруг по губам его скользнула улыбка. Он догадался, что д'Альби положил письмо под подушку, и теперь нужно было только достать его оттуда. Сделать это было нелегко. Голова мушкетера опиралась на нее так крепко, что подсунуть под нее руку и не разбудить его при этом было практически невозможно. Но хитрый отпрыск Пьера Гри нашелся и в этом случае.
Он опять взял кинжал в левую руку, а правой, выдернув из тюфяка соломинку, начал осторожно водить ею по лицу мушкетера, словно по нему ползала муха.
Неприятное ощущение щекотки заставило Этьена раза два сонно отмахнуться рукой, но неотвязная муха продолжала беспокоить его, и он повернулся на бок.
Жану Гри этого только и нужно было. Теперь он мог гораздо свободнее просунуть руку под подушку. Он так ловко проделал это, что мушкетер ничего не почувствовал.
Все дальше и дальше продвигалась рука мошенника, и под самой головой Этьена, наконец, нащупала письмо… Удача могла взволновать каждого, но Жан Гри даже не вздрогнул, хотя в глазах его и блеснул луч злой радости.
Убедившись, что д'Альби продолжает спать, Жан осторожно стая приподнимать подушку… Рука разбойника уже ухватилась за край бумаги и он тихо потянул ее на себя, как вдруг остановился и затаил дыхание. Мушкетер пошевелился, открыл глаза и заметил слабый свет, мерцающий в комнате.
В ту же минуту в полумраке над ним сверкнул кинжал Жана Гри. Д'Альби увернулся, и лезвие скользнуло по плечу.
— Ад и черти! — закричал мушкетер, вскакивая на ноги и не обращая внимания на свою рану и на струившуюся из нее кровь. — Да кто ты, разбойник?
Жан схватил письмо, пытаясь спрятать его под свою одежду.
— А! — вскричал Этьен, выхватывая шпагу из ножен. — Теперь я понимаю!
Жан Гри понял, что погибнет, если не помешает мушкетеру напасть на себя. Он широко развел руки, желая обхватить Этьена и всадить ему в спину кинжал. Но Этьен заметил это, вышиб ногою кинжал из руки своего противника, а свободной рукой схватил его за горло и сжал так крепко, что Жан вытаращил глаза, побагровел и напрасно пытался закричать. Тяжелые шаги мушкетера, а затем и звук падения Жана обратили на себя внимание людей, сидевших в общей зале. Послышалось хлопанье дверей.
— Ну вот, мошенник! — вскричал Этьен, возвышаясь над лежащим на полу Жаном, — пришел твой конец!
— Помогите! — кричал негодяй, видя, что дело его проиграно. — Помогите, убивают!
