Ефим Лехерзак - Москва-Лондон
и графский герб лежат у ваших ног без некоторых отягчающих положение нашего друга Ричарда обстоятельств. Ах, джентльмены, это будет совершенно восхитительное и небывалое зрелище: две очаровательнейшие графини де Вервен провожают в дальнее плавание за славой и бессмертием двух своих графов де Вервен! Друзья мои, у меня наворачиваются слезы на глаза…
Чанслер и Смит невольно вздохнули и улыбнулись.
— Велика ли экспедиция, сэр Томас? — спросил Чанслер.
— Для начала мы решили остановиться на трех кораблях. Одним из них будете командовать вы, дорогой Ричард. Если это не слишком обидит нашего дорогого друга Чарли, он мог бы стать вашим помощником.
— О, бог с вами, сэр Томас, какие же тут могут быть обиды? Ведь Ричард — настоящий капитан, а я всего лишь рядовой матрос.
— Были матросом, а стали помощником капитана дальнего плавания. Совершенно нормальная трансформация. Разумеется, все это будет оформлено надлежащим образом и по всем существующим правилам. Жалованье вам будет положено вполне достойное вашего положения и объема вашей работы.
— Насколько я понимаю, сэр Томас, командовать этой экспедицией будет, разумеется, сэр Себастьян Кабот? — поинтересовался Чанслер.
— О нет, дорогой Ричард, — улыбнулся Грешем, — увы, он уже слишком стар для столь сложного, важного и многотрудного дела. Увы и еще раз увы — не стареют только ангелы и черти. Нет, адмирал экспедиции еще не определен. Пока четко и однозначно определен лишь ее вице-адмирал, то есть вы, дорогой Ричард. На соответствующем собрании учредителей компании ваше имя
в этом качестве назовет сэр Генрих Сидней — вы хорошо знаете этого превосходного джентльмена, друг мой. Впрочем, кухня сего дела пусть не отвлекает вас от главного. Поверьте, я и мои помощники неплохо знаем свое дело.
— Насколько я могу судить, экспедиция снаряжается и отправляется
за ваш счет, сэр Томас? — спросил Смит.
— О нет, дорогой Чарли, об этом позаботится некое акционерное общество, компания, в числе учредителей которой будут первые лорды королевского двора и некоторые другие значительные лица. Ну и, разумеется, наш брат купец — не из самых тощих и безвестных, конечно. Уже на следующей неделе мой дядюшка Джон и сэр Себастьян Кабот собирают в Лондоне первое собрание акционеров. Принцесса Мария не только полностью в курсе этого дела, но и благословила его.
— То есть вы хотите сказать, сэр Томас, — поразился Чанслер, — что передаете все дело в чужие руки?
— Да, дорогой Ричард, именно это я и хотел сказать.
— И вы уверены, что эти чужие руки справятся с делом, в которое вы собираетесь вдохнуть жизнь?
— О, напротив, я абсолютно убежден, что они с этим делом не справятся.
— Но тогда простите меня, сэр Томас, но я не вижу здесь никакой логики и смысла, — пожал плечами Чанслер.
— И совершенно напрасно, — лукаво подмигнув, усмехнулся Грешем. — Впрочем, о некоторых законах логики и здравого смысла мы еще успеем потолковать с вами… на досуге… Есть ли еще вопросы, джентльмены?
— Полагаю, их будет множество по мере подготовки экспедиции, —
заметил Чанслер. — Сейчас же меня волнует только один вопрос, сэр Томас.
— Я весь внимание, дорогой Ричард.
— Я хотел бы спросить вас, почему именно меня вы избрали на роль одного из руководителей столь трудного и славного дела?
Грешем вновь наполнил бокалы и занял свое место в кресле у камина.
— Прошу вас, друзья мои, прошу поближе к огню. В разумной близости огонь не только смягчает тела и души, но и заостряет мысль. Вы задали вопрос, дорогой Ричард, которого я давно ожидал. Буду говорить коротко
и прямо. Во-первых, мой выбор пал на вас потому, что у меня нет сегодня более умного, преданного, смелого и честного помощника, чем вы. Во-вторых, потому, что вы понимаете толк в коммерции, вы просто отменный купец, к тому же еще и потомственный. В-третьих, вы замечательный, опытнейший капитан, умеющий прекрасно ладить с любой командой. Ваше имя уже достаточно хорошо известно в Англии. Кроме того, все знают, что вы представляете торговый дом Грешемов, что в этом случае необходимо особо подчеркнуть: иной раз нужно, чтобы ширма была совсем прозрачной.
В-четвертых, вы смелый и сильный человек, прекрасно владеющий всеми видами оружия. В таком деле эти ваши качества, боюсь, могут пригодиться не меньше остальных. И наконец, в-пятых, вы превосходный дипломат.
Я даже думаю, что это ваше неоспоримое достоинство и будет тем основным и главным, что вам потребуется в этой экспедиции. Я не один год вынашивал идею поисков северо-восточного пути в Индию и Китай. Столько же времени я пристально всматривался в вас, дорогой Ричард. Теперь моя идея созрела окончательно. Я абсолютно уверен в правильности своего выбора. И очень рад, что мне вовсе не пришлось никого убеждать в этом.
Чанслер смущенно пожал плечами и отпил несколько глотков вина. Ему впервые доводилось слышать о себе столь лестный отзыв, тем более данный самим Томасом Грешемом, и он чувствовал себя сейчас крайне неловко.
— Так много хорошего обычно говорят лишь о покойниках, — смущенно пробормотал он.
— И это очень скверно, — заявил Грешем. — Хорошее необходимо слышать о себе еще при жизни, иначе она никогда не покажется тебе прекрасной.
— Это каждый вам скажет, сэр Томас! — воскликнул Смит. — Я всегда так думал, только не знал, как это сказать. Я ведь почти совсем не учился.
— И не слишком огорчайтесь из-за этого. Ведь учеба дает всего лишь знания, а умом и талантом наделяет нас сам Господь Бог, — мягко и ласково улыбнулся Грешем. — Насколько я могу судить, вам не следовало бы слишком уж громко сетовать на отсутствие внимания к вам Всевышнего. Итак, джентльмены, мы обсудили с вами столько важных и трудных вопросов, что, право, вполне заработали для себя хороший обед. Да, едва не забыл — вы, дорогой Ричард, включены в число учредителей упомянутой мною компании, и, поверьте мне на слово, вам придется немало помучиться на бесчисленных собраниях. Если при этом вам будет легче от сознания, что мысленно я всегда буду с вами, — утешайтесь! О, мой дядюшка Джон
и его ближайший друг сэр Себастьян Кабот умеют превращать любое благородное собрание в невыносимую пытку. Они заговорят… нет, они переговорят любого, ибо способны говорить еще пять часов после смерти! Заранее крепитесь, дорогой Ричард, и только на своем корабле вы вздохнете наконец с облегчением…
Он смеялся легко и беззлобно. Сейчас Грешем был таким человеком, которого знала и любила вся Англия: умным, добрым, щедрым и сердечным. Его близорукие глаза сейчас слегка сощурились, отчего сэр Томас казался таким беззащитным и слабым.
