Михаил Попов - Белая рабыня
Дон Мануэль был человеком более прагматичным, чем его дядя. Вопросы воинской чести стояли у него не на самом первом месте, поэтому он вместо того, чтобы ввязаться в безнадежную драку с настоящим противником и пасть более-менее геройской смертью, ретировался. Рассчитывая еще кое-что успеть и свести кое с кем счеты. А впоследствии, может быть, и унести ноги.
Он бросился к городу, а точнее, ко дворцу Амонтильядо.
Но первой к нему успела Лавиния вместе со своими людьми. Троглио хорошо ей обрисовал его расположение и устройство. Стоя в тени собора, Лавиния осмотрелась. Вход во дворец охранялся, хотя стражники имели несколько рассеянный или взволнованный вид. Опираясь на свои алебарды, они прислушивались к тому, что происходит за городской стеной. Их было человек пять или шесть, но в доме могли быть еще несколько человек. Ввязываться с ними в сражение было неразумно.
Лавиния пробралась в заднюю часть дворца, к огораживающей апельсиновую рощу стене. Там, действуя как группа акробатов, матросы по своим спинам подняли госпожу на верхнюю площадку стены. Она уже была залита лунным светом. И если бы внимание охранников не было целиком обращено в сторону сражения, Лавиния была бы мгновенно обнаружена и, скорее всего, застрелена.
Несколько секунд гостья всматривалась в черноту сада, пытаясь рассмотреть там хоть какие-то ориентиры. Но воздух был темен, как вода в ночном озере. Пришлось прыгать наугад, и, конечно, она подвернула ногу. В отличие от Троглио ее некому было нести. Несколько секунд Лавиния сидела, растирая щиколотку, потом, переборов боль, встала и пошла, хромая, в сторону дверей, через которые обычно попадала в апельсиновую рощу Элен. Осторожно, бесшумно двигаясь, красавица пробралась на первый этаж. Здесь вообще в этот момент не было никакой охраны. Троглио все очень подробно описал, и в памяти Лавинии его указания отложились отчетливо. Она не стала пользоваться широкой парадной лестницей, а начала подниматься наверх по маленькой темной лестнице для прислуги. Боль в ноге была нестерпимой; с нервной усмешкой мисс Биверсток подумала, что ей передалась травма управляющего, — отчего-то все ее предприятие с проникновением в этот дворец принуждено хромать от начала и до конца.
Не издавая ни единого звука, худая бархатная тень неутомимо ковыляла вверх по ступенькам. Наконец вот он, третий этаж. Лавиния выглянула из-за поворота коридора. Слава Богу, никого из слуг, наверняка все на городских стенах или по крайней мере у окон, что выходят в сторону поля боя.
Грохот сражения был слышен и здесь. Дверь, по описанию Троглио, должна быть возле рыцарской ниши; вот поворот, вот железный истукан. У дверей в покои Элен Лавиния отдышалась, собралась с силами и решительно нажала на ручку.
Элен стояла у окна, как и все обитатели дворца, стараясь на слух определить, что происходит в городе. Она резко обернулась на стук дверных створок и вскрикнула, увидев мужскую фигуру. Неизвестно, чего было больше в ее возгласе— ужаса или радости. Это ведь мог быть и Энтони, и дон Мануэль. Мужская фигура сделала хромой шаг вперед, на нее упал свет свечи, и Элен вскрикнула снова:
— Лавиния!
Сабина, тоже до сих пор сидевшая в непонятном оцепенении, вскочила со своего места и с ревом, как медведица, защищающая свое потомство, кинулась на человека, вошедшего без спроса и с оружием в руках в эту комнату. Но Лавиния была предупреждена своим лысым управляющим, для громадной индианки был приготовлен пистолет, и она, не задумываясь, использовала его по назначению. Пуля попала Сабине в грудь, она тяжело рухнула на ковер и по инерции подползла прямо к ногам вошедшей.
Лавиния отбросила пистолет и сказала:
— Это я, Элен. Теперь ты свободна.
Элен смотрела на распростертое на полу тело своей охранницы.
— Но ты, кажется, не рада?
— Признаться, не очень.
Лавиния улыбнулась, как мать улыбается словам неразумного ребенка, и сделала несколько шагов в сторону подруги, сильно припадая на правую ногу.
— Не подходи ко мне, Лавиния, — тихо и зло сказала Элен.
— Я пришла тебя спасти.
— Не надо меня спасать.
— Но ты сама позвала меня!
— Это была ошибка.
— За ошибки надо платить, — нежно сказала Лавиния. Она была всего в двух шагах от Элен.
— Какой ты хочешь платы?
— Ты сама знаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу всего лишь, чтобы ты ушла вместе со мной.
— Я никуда не пойду.
— Но почему, Элен, это неразумно, что ты будешь делать в этом…
— Я жду своего жениха.
— Ах, вот оно что.
— Да, Лавиния, да, и он скоро будет здесь.
— Думаю, ты его дождешься… — с этими словами мисс Биверсток выхватила нож.
В это время дон Франсиско, уставший звать слуг, которые разбежались из дворца, попытался встать с постели, чтобы наконец выяснить, что происходит. Но он так ослабел, что ноги отказывались держать его, он тяжело и страшно дышал, в голове стучал тяжелый молот.
— Эстелла, Просперо! — позвал он. Ответом ему была полная равнодушная тишина. Тогда он сделал несколько шагов к дверям, но тут у него потемнело в глазах, и он рухнул на пол, схватившись по дороге за скатерть, покрывавшую стол. На нем стояло два подсвечника. Огонь мгновенно распространился по пыльной ткани. Через минуту пылали гардины и пышные золоченые занавески над дверями. Бесшумно взрывались кружевные фестоны, украшавшие верхнюю часть алькова. Сожрав все, что было в спальне, пламя с нарастающим воем вырвалось в коридор за новой порцией пищи.
Из темной и глубокой, как расщелина в скале, улочки на площадь перед дворцом выскочил дон Мануэль. По дороге он прикинул, что у него есть время для того, чтобы захватить фамильные драгоценности и вместе с Элен спуститься в гавань к давно снаряженному баркасу. При этом еще оставалось время, чтобы отдать приказ об уничтожении Энтони.
Но, как видно, его планам не суждено было сбыться. У дверей не охраняемого никем дворца стоял освещенный луной человек в длинном черном плаще и черной шляпе. Дон Мануэль сразу узнал его.
— Ну что ж, тем лучше, — захохотал он, вытаскивая рапиру из ножен, — отомстим заодно за смерть дяди.
Сэр Фаренгейт сделал несколько шагов ему навстречу, снял и отбросил шляпу, отстегнул ножны и, вытащив из них шпагу, тоже отбросил.
Дон Мануэль стремительно приближался, стуча каблуками по плитам, которыми была вымощена площадка перед дворцом.
Элен успела оттолкнуть руку Лавинии, и лезвие просвистело всего в нескольких дюймах от ее лица. Отбегая, Элен схватилась за спинку кресла и повалила его на пол. Лавиния, прихрамывая, обошла препятствие, не упуская из виду жертвы. Та вынуждена была отступить в угол между стеной и бамбуковой ширмой.
