Александр Чиненков - Крещенные кровью
– Начудил где-то сверх крыши сучара этот и, чтоб башку не отшибли, сюда свинтил, – говорили между собой одни поселенцы.
– А нас зашугать пытается, потому что сам нас бздит, – озлобленно вторили другие.
– Да у него на лбу написано, что фуфлыжник он и падла конченая, – возмущались третьи. – Мордашка, как у крысеныша, глазки поросячьи, а походняк, как у шлюхи бульварной… Короче, братва, Упырь, он и есть Упырь, принявший человеческий облик!
…Степан Калачев и Яшка-хромой сидели вечером в каптерке и мечтали о вещах, казалось бы, несбыточных и безнадежных. Они мечтали о свободе.
– Эх, я лучше бы сидел сейчас где-нибудь с автоматом в окопе, бок о бок с другими бойцами, сражающимися за Родину, – вздыхал Степан.
– А на кой черт оно тебе?
– Да так… Все лучше, чем здесь ишачить.
– Для каждого сейчас свой фронт. Кому на передовой страну защищать, а кому судьба быть бойцом невидимого фронта.
– Это мы-то бойцы невидимого?! – усмехнулся Степан. – Насколько мне известно, так называют подпольщиков или партизан! А мы так, отребье с номерами вместо имен и фамилий на груди, которые, как награды.
– Ничего. У тебя еще все впереди, – улыбнулся загадочно Яшка. – Для того я и здесь, чтобы тебе помочь. Дай только срок, Степаха!
Глаза у Степана сузились, верхняя губа задрожала в усмешке.
– Увы, – сказал он, – но я такими полномочиями не наделен. Горовой тебе уже обозначил срок в один месяц, только вот Упырь может спутать все карты.
Яшка легонько подбросил на ладони круглый гладкий камешек.
– Капитан нам не помеха, – заявил он многозначительно. – До побега еще неделя. Маршрут готов, хавка припасена. Вот только…
– Ну? – напрягся Степан.
– Хрен гну, – огрызнулся Яшка. – А вот еще одного «в поход» нам взять придется.
– Чего ради? – округлил глаза Калачев.
– Для довеска. Чтобы рюкзак с хавкой тащил и еще кое для чего…
– Надо подумать над подходящей кандидатурой.
– Кандидат уже подобран, – усмехнулся Яшка.
– И кто же он?
– Можешь удивляться или в обморок падать, но это Ржавый.
– Кто-о-о?
– Сергей Коновалов по кличке Ржавый. Тот самый, кто необходим для побега, и подходит по всем статьям к роли. Ладно, об этом опосля потрещим, а сейчас спать давай. Скоро утро, и тебе пора будет на работу…
5
На улице свирепствовала гроза. После ослепительной вспышки молнии во всем двухэтажном особняке резиденции гестапо погасли огни. В помещении зажгли свечи. Те распространяли бледный, скудный свет, превращавший предметы и фигуры людей в нечто загадочное, пугающее и в то же время хрупкое и неуловимое.
В большом кресле у стены перед низким квадратным столиком восседал сам шеф городского гестапо штандартенфюрер Отто фон Лансдорф. Он сидел молча, подперев подбородок кулаками и устремив взгляд в темноту. Рядом с ним замер обер-лейтенант Ганс Курт – его правая рука и начальник спецотдела.
– Сейчас механики осмотрят движок и запустят электричество, – сказал Ганс Курт, повернув голову.
– Хорошо, – кивнул шеф. – Темнота действует на меня угнетающе.
Они снова помолчали. Звуки грозы затихали.
– По поводу «гостя» больше не звонили? – спросил Лансдорф.
– Телефонная линия тоже вышла из строя, – ответил обер-лейтенант. – Ее сейчас восстанавливают совместно с электричеством. Полагаю, что «гость» из Берлина персона важная, раз о нем проявляют такое беспокойство?
Лансдорф пожал плечами.
– Я много слышал о нем, но видеть никогда раньше не приходилось. Шведский немец, вот и все, что мне известно.
– Шведский немец, – повторил обер-лейтенант задумчиво. – Он что, родился в этой стране или?…
– Нет, он родился в России, в Поволжье, – продолжил Лансдорф. – Его семья эмигрировала во Францию во время большевистской революции. Вилли Штерн тогда еще был подростком.
– Франция, Швеция… А как он в Германии оказался? – спросил Курт заинтересованно. – Жажда мести за потерянную родину или еще что-то подтолкнуло его под крыло фюрера?
– Биографии таких людей – тайна, покрытая мраком, – ответил шеф неопределенно. – Хотелось бы знать, для чего он сейчас прилетел к нам, раз нам с тобой приказано оказывать ему содействие…
Вдруг холл ослепил свет автомобильных фар. Штандартенфюрер и обер-лейтенант вскочили с кресел. Фары погасли, раздался звук шагов, слегка скрипнула дверь. В холл вошел человек, которого трудно было рассмотреть в полумраке, но уверенный шаг его и голос говорили о том, что он знает себе цену:
– Я Вилли Штерн, – представился он. – Прошу именно так обращаться ко мне и впредь как к человеку гражданскому и не носящему военную форму.
Лансдорф и Курт смутились, как дети, и переглянулись.
– Мне нужна комната с ванной, – продолжил гость. – От сытного ужина тоже не откажусь, ужасно устал во время перелета.
– Да-да, конечно, – засуетился Лансдорф, пожимая ему руку. – Мы приготовили вам комнату, прямо здесь, на втором этаже. Вы…
– Мне нужен номер в гостинице, – неожиданно возразил прибывший. – Надеюсь, в вашем городке имеется такое заведение?
– Да, но-о-о… – Курт хотел что-то сказать, однако Штерн опередил его, прервав на полуслове.
– Я не должен афишировать свою принадлежность к Германии, – сказал он. – Для жителей этого города я русский, Георгий Устюгов. Именно на данное имя и фамилию изготовлены мои документы.
– В городе есть гостиница, – сказал Лансдорф, выслушав его. – Обер-лейтенант Курт подготовит номер. А эту ночь вам все равно придется провести в нашем особняке, хорошо выспитесь, и…
В отведенной для ночлега комнате Штерн поставил к стене чемодан и, сбросив пиджак, расположился в кресле.
– Вы к нам надолго? – спросил штандартенфюрер, ставя на стол подсвечник с горящими свечами.
Штерн словно не заметил вопроса, а может быть, и не расслышал. Он медленно откинулся на спинку кресла, а его голос прозвучал устало:
– Вы знаете Василия Носова?
– Кого вы имеете в виду? – напрягся Лансдорф.
– Я имею в виду того, о ком спрашиваю, – ответил Штерн, доставая из кармана пиджака фотографию и бросая ее на стол. – Разве не вы прислали это фото в Берлин по моему запросу, господин штандартенфюрер?
Лансдорф внимательно рассмотрел снимок и пожал плечами.
– Этот человек известен как Ефрем Романович Родионов, – сказал он, хмуря озабоченно брови. – Сейчас он на посту начальника полиции поселка Большой Ручей.
– И это все, что вам известно? – усмехнулся гость.
– Нам известно, что в прошлом этот человек работал часовщиком, – неуверенно произнес Лансдорф.
– Вижу, плохо работает гестапо на оккупированной территории. На фотографии, которую вы держите в руках, господин штандартенфюрер, запечатлен уголовник Василий Носов. Это вор-рецидивист, или, как в России ему подобные себя называют, вор в законе!
