Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Славянская азбука выражает одною буквою те звуки, которые иноземными алфавитами выражаются не иначе, как соединением вместе двух или трех букв, иногда даже четырех, из которых каждая имеет свой звук, особый от того, который они издают в совокупности.
Например, французское слово char состоит из букв с – произносится как це – и h – произносится как га, а вместе выговариваются они как наша ш. Их буква g в слове cnarge произносится как наше ж. А в слове garde – как наше г.
Тихомир вклинился:
– Французское char в переводе означает бак. Отсюда следует, что французы нашим шаром зовут свой бак.
Марфа внимательно слушала его рассуждения.
– Если взять их слово charmant – очаровательный, то можно перевести его как шарообразный.
Марфа прыснула со смеха, а все остальные улыбнулись.
Тимофей объяснил:
– Иноземцы наше слово шар называют globe или globus. А эти их слова пошли от нашего клуб, а клуб – из клубок. Клубок пошло от слова коло, сокращенного из колоб или колуб в клуб и означающего круглость или шар. Мы стеснили это значение, говоря только клуб дыма, клубок ниток, клубень растения. Но иностранцы под словом globus понимают шар вообще, а особливо земной шар.
Мы взяли их глобус, а свое клуб – бросили.
Марфа аж заерзала, уже давно порывалась что-то сказать, и Тимофей кивнул ей.
– Клубника тоже от слова клуб, потому что крутостью своего образа подобна клубу или шару, – выпалила она.
Все рассмеялись.
* * *
Игуменья спросила:
– Как другие славяне с азбуки на алфавит перешедши?
Тимофей закачал головой:
– Те из славян, которые пишут родной язык чужим алфавитом, сделали тройное неблагоразумие: во-первых, портят свои слова, во-вторых, убрав свое собственное, променяли хорошее на худшее и, в-третьих, утверждают нелепое о себе мнение иностранцев, показывая им свой язык в самом безобразном виде. Потому что сами имена славянских букв не могут, без крайнего искажения, быть написаны иностранными литерами. Чтобы сказать буки, земля, живете, червь им надобно написать боуки – boyki, земглия или цемглия – zemglia, цсцивиете – zsciviete, тсгерв – tsherw. Или чтобы сказать, например, «защищение», нужно из девяти букв сделать пятнадцать литер – zaszcziszczenie, так скомканных вместе, что никакой чужестранец не в состоянии их прочитать.
Игуменья перекрестилась:
– Имеяй уши слышати, да слышит.
Тимофей печально промолвил:
– Да. Те славяне, которые отреклись исповедовать веру свою на собственном языке, стоят на самом кривом пути, ведущем их к тому, что некогда перестанут они быть славянами.
Славянская азбука имеет столько разных знаков или письмен, сколько числит первоначальных звуков в пространном море своих слов. Письмена эти никогда не теряют, не переменяют своего установленного произношения, ни в каких сопряжениях или перемещениях.
Оттого естественно происходит, что славянское письмо всегда верно без изменения, и когда кто-то единожды узнал азбучные знаки, тот уже одновременно научился и безошибочно читать всякое на этом языке писание.
Прочие языки спутаны, двусмысленны и, в сравнении со славянским, лишены достаточного совершенства в письме. Литеры римского алфавита во всех европейских языках остаются без всякой самостоятельной силы выговора. Этот беспорядок правописания все приводит в смешение.
Марфа спросила:
– Зачем вместо азбуки алфавит?
Тимофей ответил:
– Азбука наша своими буквами, читаемыми по порядку, составляет некоторый полный смысл. Этот смысл содержит в себе наставление тому, кто начинает их произносить, напоминая и твердя юному ученику о важности своей и пользе обучаться языку. Она говорит: аз, буки, веди, глагол, добро, живете, земля, иже, како, люди, мыслете, наш, он, покой, рцы, слово, твердо. Что есть: я есмь нечто великое, ведай, глаголание добро есть, живете на земле и мыслите, наш это покой, рцы слово твердо.
Даже первое преподаваемое у нас школярам основание – буквы – стали называться не по-нашему. Французы, как бы в насмешку, пишут: «Б, letter de l’alphabet Russe, appelee anciennement буки, et maintenant бе».
Марфа вопросительно посмотрела на него.
Тимофей кивнул на Тихомира, и тот перевел:
– Б, буква русского алфавита, раньше называемая буки, а теперь бе.
Тимофей развел руками:
– Вот каких успехов в словесности достигла наконец Россия: из буки сделала бе! Скоро слово азбука будет для нас чуждо, непонятно, потому что имена аз и буки со временем истребятся и абесея их будет для нас вразумительнее. Так же и в складах наших слов произойдет великое преобразование. Нам уже нельзя будет по-прежнему складывать слова былъ, ходилъ, дядя, человъкъ, буду, щитъ, потому что в чужих абесеях нет наших букв еры, херъ, я, червь, у, ща. Может быть, напоследок привыкнем по их литерам говорить: бiл, годiл, дiaдia, тшеловieк, боудоу, стщит. Я недавно читал книгу, в которой сочинитель, называющий себя русским, советует нам для пользы языка бросить свои буквы и принять чужие литеры. Это похоже на то, как если бы кто хозяину каменного дома советовал срыть его и построить деревянный. Горе языку нашему, если подобные мысли будут распложаться!
Кто-то назовет меня мечтателем, кто-то – загрубелым в старине, третий – пристрастным к славянщизне. Но что мне до них? Мое желание – быть, сколько могу, полезным языку родному и Отечеству.
Все сидели в молчании, а Марфа заплакала.
* * *
Молчание прервал призывный звон колоколов.
Игуменья перекрестилась:
– Обедня.
* * *
Когда она ушла, Тимофей, глядя на расстроенную Марфу, улыбнулся:
– Расстроилась ты – соберись в одну из троих себя. Все будет хорошо. Если мы будем все вместе – всем народом стоять горой за русский язык, то никакой иноземец нас не победит. И Родина, и Отчизна наши будут увенчаны славой!
Марфа, утирая слезы, улыбнулась ему в ответ.
Тимофей встал и погладил ее по голове:
– А знаешь, почему обедня – это обедня?
Марфа замотала головой.
Тимофей откашлялся:
– В словах всенощная, заутреня, вечерня мы видим, что эти молебствия идут по порядку времени, в какое они совершаются. И названия свои получили от нощь, утро, вечер. Сейчас подумай, почему обедня?
Марфа смекнула:
– Потому что в обед молятся.
Тимофей поправил:
– Нет сомнения, что и слово обедня составлено из имени день и предлога об, как бы сказать, ободенная. То есть совершаемая днем или в течение дня.
А если мы отнимем предлог об, тогда оставшееся ед покажет нам, что слово происходит от еда, есть, ем.
Марфа уже улыбалась:
– Обед.
Тимофей кивнул:
– Вот скоро, думаю, отобедаем – и в путь-дорогу.
Тихомир вздохнул:
– Обыденное наше дело…
* * *
Серый так налег на весла, что косоворотка лопнула по швам.
Грести к левому берегу было недолго,
