Фараон - Уилбур Смит
Хотя в последний раз я видел их вчера, мне очень не хватало их обоих. Эти двое снова спасли мне жизнь; как только мы достигли суши, мы могли перейти к более монументальным событиям.
‘Мы назначили день нашей свадьбы ... - задыхаясь, начал Рамзес.
- Это на послезавтра в полдень! - Серрена закончила за него.
- Надеюсь, он будет так же хорош, как тот, что я тебе дал.’
- Ничего не может быть так хорошо, никогда больше.- Она подошла на цыпочках, чтобы поцеловать меня.
Все военные усилия были отложены до свадьбы, хотя, если бы Аттерик Бубастис пожелал обсудить наше решение, мы были готовы пойти ему навстречу. С этой целью я носил меч на бедре и танцевал с хорошенькими девушками. Я с трудом научился никогда не доверять сводному брату Рамзеса. Зубчатые стены Абу-Наскоса на дальнем берегу Нила были усеяны сотнями любопытных голов, когда он и его разбойники наблюдали за нами и пытались понять, что играют марширующие оркестры и танцующая толпа.
Все наши женщины носили на головах гирлянды полевых цветов, а молодые и красивые женщины были обнажены до пояса, что я находил приятным условием. По мере того как кувшины с вином переходили из рук в руки хорошенькой маленькой девочки, танцы становились все более заброшенными, музыка - все громче, а слова хора - все более рискованными. Некоторые из наиболее просвещенных молодых дам ускользали в лес со своими фантазиями или, в некоторых случаях, со своими фантазиями и возвращались, сияя не только доброжелательностью.
Каждый из шестнадцати королей произнес речь, в которой пожелал жениху и невесте вечного счастья, а затем осыпал их экзотическими и экстравагантными подарками. Среди них были слоны и погонщики, чтобы ездить на них, корабли и рабы, чтобы грести на них, стихи и поэты, чтобы петь их, трубы и барабаны и музыканты, чтобы играть на них, алмазы и сапфиры и короны, чтобы показать их, прекрасные вина и кувшины из серебра и золота, чтобы сделать их более приятными для питья.
Однако я отобрал двести наших самых воинственных воинов и уговорил их умерить количество выпитого за день вина. Тем временем Гуротас, Хуэй и я выбрали позиции вдоль берега Нила, которые были наиболее привлекательными для головорезов Аттерика, чтобы начать тайную ночную атаку. Когда солнце село и наступила ночь, звуки музыки и веселья не ослабевали, а, скорее, значительно увеличивались в размере.
Гуротас, Хуэй и я тихо вывели наших отборных людей из лагеря к позициям засады на берегу Нила, которые мы выбрали в дневные часы. Я не сообщил Рамзесу о наших намерениях. Теперь я знал его так же хорошо, как самого себя. Он бы настоял на том, чтобы присоединиться к нам. Однако мне не хотелось добавлять труп ее мужа к списку свадебных подарков Серрены на следующий день.
Нам не пришлось долго ждать. Примерно через час шум веселья в лагере позади нас начал стихать; в течение следующего часа он почти совсем прекратился. Капитаны Аттерика выбрали момент ну; я знал, что это было очень маловероятно, что сам Аттерик мог бы принимать какое-либо участие в ночной атаке.
Над темной тенью дальнего берега показался клочок желтой Луны, и его отражение заплясало на поверхности реки. Это был замечательный фон для массы маленьких лодок, которые толпились по воде от Абу-Наскоса к тому месту, где мы ждали.
- Прямо в пасть тигру. Гуротас тихо засмеялся рядом со мной. ‘Я и сам не смог бы устроить это лучше.’
‘Не согласен, - прошептал я в ответ. - Они по меньшей мере на три локтя выше по течению.’
‘Примерно до левой ноги хорошенькой девушки, - заметил он. - Я нахожу это расстояние вполне приемлемым.’
Однако я позволил им подойти еще ближе, пока люди на носу ведущих лодок не прыгнули за борт и не приземлились по пояс, а затем начали подтягивать лодки на последние несколько локтей к нашему берегу.
- Да? - Спросил я Гуротаса.
- Да! - он согласился, а я засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Мои лучники держали свои стрелы наготове. По моему свисту они отпустили их, как один человек, и ночной воздух наполнился волнами ветра сотен оперений. За этим последовал глухой стук наконечников стрел, врезавшихся в человеческую плоть, и крики раненых, которые падали, борясь с водой, достигавшей их голов.
Хаос охватил флотилию Аттерика. Некоторые из лодок попытались отвернуть и столкнулись с другими, следовавшими за ними по пятам. Они опрокидывались и барахтались. Люди коротко вскрикивали, когда тяжесть доспехов увлекала их под воду. Другие кричали дольше и сильнее, когда наши лучникибили их.
Затем несколько наших людей выбежали вперед с горящими факелами и бросили их на груды сухого хвороста, которые мы сложили вдоль берега реки. Трут вспыхнул сразу, и пламя взметнулось вверх, осветив ночь и показав в мельчайших подробностях лодки и людей на их борту. Наши лучники пускали стрелы в тени, их залпы были беспорядочными. Но теперь их цели стали яснее, и бойня стала более эффективной. Менее чем половине вражеских лодок удалось повернуть назад к западному берегу, но даже они были наполовину заполнены ранеными и убитыми.
Затем наши люди отложили луки и перешли вброд на мелководье, обнажив ножи, чтобы справиться с оставшимися ранеными и убедиться, что их унесло течением или что они оказались на дне реки под тяжестью своих доспехов.
Мы должны были принять во внимание тот факт, что завтра в этом районе должно было состояться радостное бракосочетание. Мы хотели избежать криков и стонов тех бойцов, которые выжили, и зловония тех, кому повезло больше.
К полудню следующего дня все следы конфликта были уничтожены. Пепел и лужи засохшей крови на берегу реки были покрыты белым песком. Течение уносило плавающие трупы на север, к морю, или же их броня ставила их на якорь в темных и глубоких заводях, где крокодилы и другие обитатели Нила совершали свои последние обряды.
Мы окружили наш лагерь бронзовым кордоном на восточном берегу Нила, напротив крепости Абу-Наскос. Лошади следовали за колесницами, и каждый из наших десяти тысяч воинов был в полной боевой готовности и вооружен от
