Яркие люди Древней Руси - Борис Акунин
* * *
– Тридцать три года – это срок, когда дух, не попавший в Вальгаллу и не нашедший дороги в Хельхейм, возвращается к месту, где его убили, – сказал годи. – Вот какая это змея.
– Ты раздавил гадину?
– Зачем? Чтобы в следующую Ястребиную Ночь неупокоенный Хаскульд явился уже не малой змеей, а Змеем Фафниром, что брызгает огненным ядом? Того, кто не улежал в могиле, второй раз не убьешь.
Да, новость была плохая. Очень плохая.
– Что же делать? – спросил Хельги, хмурясь. – Мир духов – твоя забота, Хросбьорн, не моя.
– Тебе нужно примириться с Хаскульдом. Хоть ты и ненавидел его, но он был великий воин. Ты виноват перед ним. В Вальгаллу он не попал по твоей злобе.
– Да как я с ним примирюсь, если он давно истлел?
– Я, кажется, придумал…
Жрец умолк. Глаза под кустистыми бровями сверкнули.
Хельги сразу успокоился. Даже зевнул.
– Не набивай себе цену. Я ее и так знаю. Говори, я устал.
– Я вспомнил предание про Сигурда Кабанье Рыло. Слыхал ты про него?
– Нет. Только не рассказывай целую сагу, давай коротко.
– Сигурд примирился с убитым врагом, закопав в его могилу свою любимую наложницу и свой меч.
Конунг пожал плечами.
– Меч я отдам. Но мои чресла высохли, и у меня давно нет наложниц, ты знаешь.
Жрец хихикнул.
– Хаскульду наложница тоже ни к чему. Про него, как ты помнишь, поговаривали, что он предпочитает отроков. Но ты подаришь врагу кое-что получше. Своего коня, на котором Хаскульд сможет доскакать до Вальгаллы, сжимая в костлявой руке твой меч. Неспроста твой Берсерк издох именно сегодня!
И гордо посмотрел на конунга.
Что ж, Хросбьорну было чем гордиться. Замысел был превосходный.
Дохлого коня не жалко, меча тоже. Блутганг стал слишком тяжел. Можно вместо него носить меч, подаренный греками. Он и красивый, и легкий, не будет так оттягивать пояс.
– А ровно через год, в канун следующей Ястребиной Ночи, ты придешь к Хаскульду на могилу и устроишь ему тризну. Если гадюка не выползет, значит, твой враг упокоился.
– Возьми меч. Распорядись, чтобы сделали, как ты говоришь. Через год я навещу Хаскульда. Ты-то, старый хитрец, еще один год протянешь?
– Навряд ли, – оскалил голые десны годи. – Ничего, я с того света посмотрю. Интересно.
Он заковылял к двери, а конунг отвернулся к окну, посмотрел в небо. Звездное копье сегодня было явно бледнее, чем вчера.
«Скоро оно исчезнет, так и не пронзив меня, – подумал Хельги. – Я переживу всех. Я вечный».
Комментарий
Из почтения к Летописцу я все-таки проиллюминировал биографический очерк явно фантазийным эпизодом с конем и змеей, только попытался создать хоть сколько-то правдоподобную версию.
Ровно через год мой Хельги придет на могилу Аскольда-Хаскульда справить тризну, сослепу наступит на мирно спящее пресмыкающееся, гадюка с перепугу его ужалит, и старый конунг умрет – не от яда (Vipera berus это вам не черная мамба), а от священного ужаса. Успеет Хельги схватиться за рукоять меча или нет – ведает только Один.
Сюжет про ритуальное совокупление с обреченной наложницей я взял из отчета арабского дипломата Ибн-Фадлана, подробно описавшего погребальный обряд викингов. «А девушка, которая хотела быть убитой, приходит в юрты, причем с ней соединяется хозяин юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: “Я сделал это из любви к нему”».
Описал араб и «русов», то есть варягов. Картина складывается, как говорится, неоднозначная. С одной стороны, «Я не видел (людей) с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны». С другой: «Они грязнейшие из тварей Аллаха, – не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды; они как блуждающие ослы».
Читателю, который хочет узнать о коротко описанных мною событиях полнее (и не только мою точку зрения), могу порекомендовать источники, показавшиеся мне особенно содержательными.
Про создание и создателя «Повести временных лет» прочтите статьи А. Гиппиуса «Рекоша дроужина Игореви…: к лингвотекстологической стратификации Начальной летописи» (Russian Linguistics. 2001. – Vol. 25, № 2)[1] и «Два начала Начальной летописи: к истории композиции «Повести временных лет» (Языки славянской культуры, 2006), а также замечательно убедительную книгу С. Михеева «Кто писал “Повесть временных лет”?» (2011), где в конце со смирением древнего летописца сказано: «…Автор данной книги, несомненно, делал ошибки: не учитывал важные факты; приписывал излишнее значение фактам незначительным; не замечал возможных вариантов объяснения; не отсекал ложных вариантов; переоценивал вероятность одних и недооценивал вероятность других реконструкций. Зная о том, что все эти ошибки будут найдены, я убежден, что им суждено быть исправленными, и надеюсь приблизить этот момент, решаясь представить этот труд на строгий суд коллег». (Очевидно, это парафраз концовки Лаврентьевской летописи: «Где описал, или переписал, или не дописал – чтите, исправляя, Бога для, а не кляните, занеже книги ветшаны, а ум молод – не дошел».)
Первые шаги древнерусского государства хорошо описаны в классической работе А. Шахматова «Древнейшие судьбы русского племени» (глава «Начало русского государства»), ну и, конечно, у С. Соловьева в «Истории России с древнейших времен» (I том, V глава, «Предания о Рюрике, об Аскольде и Дире»).
При изучении «варяжской» темы мне были полезнее всего работы Л. С. Клейна «Спор о варягах» (2008) и Г. Лебедева «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси» (2005). О главном «претенденте» в летописные Рюрики можно прочитать книгу Н. Беляева «Рорик Ютландский и Рюрик начальной летописи» (1930).
Больше всего информации о моем герое князе Олеге – в относительно свежей книге Е. Пчелова «Вещий Олег. Великий викинг Руси».
Пассивный Игорь и активный Игорь
Игорь Рюрикович (?)
биографический очерк
После относительно понятного, более или менее исторического Олега мы снова попадаем в зону сомнений. Со вторым правителем, Игорем, в Летописи явно какая-то путаница. Годы его жизни и основные ее события вроде бы точно названы, но как-то всё это не складывается.
Итак, это вроде бы сын Рюрика, осиротевший в очень раннем (считается, что трехлетнем) возрасте и потому оказавшийся на попечении своего старшего родственника Олега. То, что, повзрослев и возмужав, княжич не стал владетельным князем, допустим, не особенно удивительно. Государство пока не очень похоже на монархию в привычном смысле. Это всё еще варяжское воинское общество, просто обзаведшееся собственной территорией, и, как во всяком подобном социуме, управляет им сильнейший. Ни о каких конфликтах между «регентом» и «кронпринцем» (назовем их так) Летопись не упоминает. Игорь смирно «хожаше по Олзе» («ходит за
