Роман Романов - Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Потребность высших приматов в социально-ролевых играх – это уже та самая социальная не­с­вобода, которая только и способна по­ро­дить подлинную свободу через пси­хо­ло­гический механизм «реакции на отсутствие». Каким образом могла возникнуть ситуация прерывания социальной круго­верти, принудившая первого прачеловека к «свободе» от первичного социума? На этот счет у меня есть вполне осно­вательная гипотеза – рекон­ст­рук­ция первых этапов антропогенеза, в том числе первопричины стартового «пассионарного толчка». Как ни странно, эта прогрессивная теория в русле естественнонаучного наследия Ч.Дарвина и Л.Гуми­ле­ва оказа­лась вполне созвучна «ветхой» креаци­онистской модели антропогенеза. Если только не понимать сим­волику Книги Бытия буквально.

Точно также созвучен вопрос, неявно звучащий в заглавии нашей книги: о значении Субботы. Разумеется, речь идет не о суб­боте нашего календаря, а о Дне Се­дь­мом Творения и об одной из де­ся­ти запо­ведей, открытых иудейским Богом пророку Моисею. Под­ли­нно свободный человек обязан уметь вы­рываться из замкнутого круга соци­альных игр, этих гонок по мнимой вертикали. Чтобы по­смотреть на себя и на свою жизнь со стороны звездного неба и нрав­ствен­но­го закона.

Это не так просто. Я бы сказал, совсем непросто. Если бы было легко быть свободным чело­ве­ком, то есть свободно мыслить, расходуя на это свою пассионарность, то люди не предпо­чи­та­ли бы сизифов труд офисного планктона или работу портовых грузчиков. Если бы это было легко, то иудеи не превратили бы Субботу в привычку – подробный ритуал, экономящий пси­хи­ческую энергию. И не понадобилось бы испытывать в пустыне или плену лучших сынов Израиля, что­бы голос пророков напоминал иудеям о подлинном смысле Субботы.

Приближение к Сказке

В сов­ременном мире Заповедь Субботы еще труднее выполнима. Скорость социального круго­ворота растет, как и страх не успеть. Видимое разнообразие чувст­вен­ных поощ­рений (увы, фальши­вых) соревнуется с рас­тущим предложением вредных и полез­ных привычек. Как вырваться из этого египетского плена цивилизации?

Каждый свободный человек должен упо­добиться Богу и сотворить свой виртуальный мир, что­бы взглянуть на него и сказать «Это хорошо!». Потом посмотреть вни­ма­те­льнее и захо­теть улучшить творение. Поскольку источ­ником является наш внутренний мир, то сотворенный мир будет отражать наши достоинства и недостатки. Улучшая творение, мы сначала рисуем идеальную романтическую модель, потом изо­бретаем крити­ческий реализм, потом переходим к идеали­зи­рованному реализму – как бы нам хо­те­лось видеть себя и свою жизнь. Затем очередной кризис разо­чарования и, на­конец, мы захотим за­ново создать себя в соответствии с идеализированным, но все же реали­сти­че­ским образом. Это долгий путь, который проходит свободный человек, и такой же Путь про­ходит Человечество в его свободной, творческой ипостаси.

Самый верный и давно проверенный способ выйти на этот Путь – взять и написать для себя ска­зку. Полет фантазии необходим для осознания личной мифо­ло­гии, а значит для взросления лич­но­сти. Кстати, осно­во­по­ложники психоанализа изобрели заново этот метод свободных ассо­ци­аций. Од­нако они невер­но отождествили рассказанную сказку с внутренним миром людей. А это очень важ­но – не спу­тать сотворенный мир с реальностью. Иначе даже самое великое открытие, как «бессоз­нате­ль­ное» у Фрейда, может превратиться в пошлый дог­ма­тизм. Жанр сказки наиболее безопасен в этом смысле, поскольку изначально не претендует на тождество с реальностью.

Но нам нужна реалистическая сказка, обладающая психологической достовер­но­с­тью. Для это­го требуется интуиция, способность направлять полет фантазии на основе критического осмы­сления образов, извлекаемых из глубины «коллективного бессознательного». Такая целесообразная интуиция называется Искусством. Рациональным основанием искусства, необходимого для нашей Страшной Сказки является, прежде всего, аналитическая психология. Прежде чем создавать новый виртуальный мир – реконструкцию древнейших времен, мы должны расчистить место и положить ровный фунда­мент априорных условий.

Как мы помним из Юнга, есть четыре психологические функции – мышление, чувство, ощу­ще­ние и интуиция. В начале этого эссе уже шла речь обо всех четырех, но другими сло­вами. Страхи и обязанности определяют мышление, эмоции и удовольствия – со­де­ржание чувст­вую­щей фу­нкции. Привычки и ритуалы – формы проявления ощущающей функции, которая может иметь любое содер­жание. Наконец, творческая фантазия – это содержание разных фо­рм интуиции.

Для начала нам нужно подробнее рассмотреть две стороны творчества Человека. Во-первых, это умение самому создавать сложные инструменты. Испо­льзовать уже готовые инструменты могут и высшие животные. Например, шимпанзе, встретившись с препятствием, отделяющим его от вожде­лен­ного банана, включит всю свою фантазию и подберет палку нужной длины. Но сое­ди­нить вме­сте две палки – на это фантазии уже не хватит. Создание новых инст­ру­ментов – одно из первых про­яв­лений человеческой природы. И это инструментальное творчество тесно связано с мышлением. Именно эта психо­логическая функция направляется социальными страхами или обязанностями, кото­рые имеют в своей первичной основе инстинкты выживания – добывания пищи или спасения.

Вторая творческая ипостась Человека связана с чувствами и эмоциями, то есть средствами по­буждения других к тем или иным действиям. В изначальном животном состоянии развитие этой фун­кции ограничивается амплитудой и частотой побуждающих криков, в чем приматы также опередили всех остальных соседей по джунглям. Наши человекообразные предки не остановились только на раз­витии глотки и диафрагмы. Кроме «кнута» резких криков, был развит до совершен­ства механизм чув­ственного поощрения. Лишь у высших приматов половой инстинкт рабо­та­ет круглогодично – не сто­лько для продол­жения рода, сколько для сплочения стаи и поддержания иерар­хии. Замена ин­с­ти­нкта Искусством и здесь состоит в создании второй сигнальной системы, языковых средств для пере­дачи эмоций далеко за пределы прямой видимости.

Что есть по своей сути отвлеченное созерцание или «ощущение» по Юнгу? Это наполнение не­ких специально созданных для этого форм произвольным содержанием. В информатике можно при­вести аналогию с заполнением отдельной папки в памяти файлами фото или видео, или аудио. Другая аналогия попроще – губка, которая может впитать большой объем жидкости, причем все равно какой – чистой воды или морской, уксуса или мочи, нектара или яда. Функция губки – впитывать, а ис­кус­ство губки – впитывать как можно больше и уметь отдавать впитанное без остатка, досуха. То есть Искусство созерцания сводится к развитию внешней формы, впитывающей и отдающей информацию.