Юрий Волошин - Сын пирата
В это время из-за угла башни показалась фигура Бабиласа с мушкетом и дымящимся фитилем в руках.
– А ну, приятель, брось свою железку! - рявкнул он, выходя из укрытия.
– Это ты-то меня испугать захотел, паскуда! - и разбойник двинулся на Бабиласа. - Я…
Он не успел договорить, как Бабилас спустил курок. Выстрел грохнул, а разбойник лишь качнулся, схватившись ладонью за бок. Его голос взревел:
– Паскудник, я же говорил тебе, что меня не испугать! Теперь готовься к встрече с Господом!
– Он ранен! - вскричал Эжен. - Бегом на него! Нас много, и ему не устоять! - и не дожидаясь друзей, бросился к разбойнику.
Бабилас что-то заревел, видимо, звал сына на помощь. Эжен этого не понял. Он подскочил к разбойнику и ударил шпагой по шее. Кровь брызнула, но удар пришелся почти плашмя, разбойник обернулся и медведем пошел на юношу.
Эжен похолодел от страха, но сделал всего два шага назад. Его короткая тоненькая шпага казалась хворостиной перед громадой этого человека. А тот медленно поднимал тесак, готовя удар невероятной силы.
Юноша сделал выпад и опередил врага на долю секунды. Шпага вошла в тело на целых пять дюймов, как показалось Эжену, но разбойник лишь поежился, что-то крякнул и продолжал надвигаться.
К ним бежали Бабилас с Ашером. В руках у них были железные вилы и топор. Эжен сделал еще два шага, когда сзади на гиганта обрушились удары. Кровь брызнула из множества ран. Разбойник еще некоторое время стоял, глаза его еще мутно глядели на ненавистных врагов, но он уже почти ничего не соображал.
Наконец Ашер рубанул топором по голове гиганта, и тот свалился в лужу крови.
Все молча смотрели, как его огромное тело вздрагивало, толстые пальцы скребли камень и песок, ноги мелко и часто дрожали, и это почему-то сильно обеспокоило Эжена, пока он не отвернулся от ужасного зрелища. Тяжело дышащие мужчины медленно приходили в себя, девушки закатывали глаза, нервно цепляясь за друзей.
И тут опять Ковен первым подошел к поверженному гиганту. Он посмотрел на него равнодушным взором, пнул ногой тяжелое тело.
– Ну и страшилище! Ну и образина, как племенной бык у хорошего хозяина!
Тут Эжен вспомнил, что Ковен никогда не вмешивался в опасные заварушки, всегда ускользал от схваток, особенно с оружием, которые иногда случались между молодыми людьми. Однако храбрился после драк, если случалось ему оказаться в это время на месте.
И Эжену стало противно даже глядеть на эту, казалось бы, совсем недавно вполне приятную физиономию этого человека. Он оглядел остальных и ничего похожего на собственные ощущения ни у кого не заметил, кроме остатков страха, недоумения и радости, что так все благополучно закончилось.
– А я заметил, что кто-то возится в боте, - донесся голос Бабиласа. Он говорил уже с заметными нотками веселости и бахвальства. - Думал, что это кто-то из гостей. Потом Жанна пришла и сказала, что что-то грохнуло в сарае. Но когда мадемуазель Дениза завизжала и начала звать на помощь, тогда я сказал себе, что без мушкета тут не обойтись.
– А как я его, па, по голове шарахнул-то, а? - поддакивал Ашер, радостно улыбаясь и размахивая руками.
– Хорошо шарахнул, сынок, - Бабилас воткнул вилы в землю и вытер пот со лба.
– Так вот. Я бросился за мушкетом и как раз вовремя. Этот тип, - он кивнул на труп, - уже подбирался к Эжену. Но вы и сами держались молодцом, сударь, и извините, что я вас назвал по имени. Но уж очень вы мне нравитесь.
Эжен согласно кивнул, давая понять, что не обратил внимания на эту мелочь.
– Вот я и говорю, не подоспей ваша милость, мне было бы не очень-то хорошо. Да Господь, видать, сверху хорошо видит, кому помочь надо, - хозяин размашисто перекрестился.
Шум голосов нарастал. Прибежали все домочадцы Бабиласа. Решали уже вопрос о том, где закопать злодеев, когда Ковен напомнил о живом разбойнике.
– Эй вы, мы забыли о живом! Договорились же его повесить! Чего медлить?
– Повесить его! - поддержал Эсеб.
Эжен почувствовал, как трепещущее тело Денизы прижалось к его груди. Он машинально обхватил ее рукой, прижал к себе, склонив голову к голове девушки. Она шептала что-то, но до Эжена не доходил смысл ее слов, пока она не дернула его за палец.
– Прости, Низетта, я сильно не в себе. У меня муторно на душе.
– А я так перепугалась за тебя, милый. Ты слышал, как я кричала?
– Пойдем отсюда, а? Мне не хочется… присутствовать при казни.
– Правильно, миленький. Что нам тут делать? Пошли отсюда.
Они медленно удалились, держась за руки. Голоса вскоре пропали, а они оказались под сенью отцветающих лимонов, апельсинов и персиков. Гул насекомых, густой аромат цветения одурманивали. Влюбленные опустились на охапку сухой прошлогодней травы и замерли, обнявшись.
Они наблюдали, как пчелы деловито сновали от цветка к цветку, бабочки нежно порхали, показывая разноцветье своего одеяния. Щебет птиц сливался с гулом насекомых, а юноша с девушкой медленно засыпали. Видимо, это была реакция на все те переживания, которое они испытали совсем недавно.
Проснувшись, они посмотрели друг на друга, и их глаза наполнились нежными слезами умиления и тихой радости. Они помолчали, потом Дениза сказала:
– Как хорошо было бы остаться так навсегда вместе, да, Эжен?
– Восхитительно, моя Низетта! Вернемся, и я пойду к твоему батюшке просить твоей руки. Согласна?
Дениза вздохнула, потом ответила:
– Я-то согласна, да что толку? Батюшка ни за что не согласится.
– А давай я тебя увезу к нам в усадьбу. Это миль тридцать отсюда, там сейчас почти никто не живет. Мы там обвенчаемся - и пусть тогда беснуются.
– Как было бы хорошо, но я не могу так поступить, мой любимый. Как я без родительского благословения могу такое сделать? Нет, Эжен, прости, но мне страшно даже думать о таком.
– Но почему, Низетта? Нас обвенчает священник по всем правилам. А это будет означать, что церковь на нашей стороне, а следовательно, и Бог.
– Но родители-то против, а это очень важно, - вздохнула девушка. - Нельзя переступать их желания. Да и твои родители ничего еще же знают обо мне. А вдруг и они не одобрят?
– Мои родители всегда одобрят хорошее дело, Низетта. Они очень добрые. Они все поймут и не будут мешать нам.
– Ой, Эжен! Ничего я не могу решать без благословения. Прости. Но я тебя так люблю, что готова ждать хоть полжизни. Верь мне, миленький! - она приникла к его груди.
Молодые люди замолчали, вслушиваясь в тихие звуки сада. Каждый переживал свое горе, боясь нарушить молчание. Эжен вздыхал, а Дениза чуть не плакала.
Глава 3
Когда Эжен с Денизой вернулись, шагах в пятидесяти от сарая они увидели страшное зрелище.
