Роберт Лоу - Белый ворон Одина
Вот он снова и всплыл, наш давний Обет. Никуда нам от него не деться.
— Дары Одина, как правило, оборачиваются проклятием, — сказал я, чувствуя, как неубедительно это звучит.
Финн, конечно же, прав. Ни один пир не обходился без брагафулов — поминальных тостов в честь павших побратимов. Всякий раз, когда уже съедено и выпито немало, людьми овладевало скорбное настроение. И тогда в ход шли минны — специальные роги, которые поднимают в память о погибших.
И сейчас, сидя в дымной полутьме своего жилища, я не мог отрешиться от горестных мыслей. Этот дом с толстыми двойными стенами, глубоко утопленными в землю, казался мне таким надежным. Он выглядел не менее прочным, чем камень с рунами нашего Братства, тот самый, что я планировал установить во дворе. Совсем недавно мне казалось, будто дом способен защитить нас от любых превратностей судьбы — дождя и ветра, зимней стужи и осенней сырости. Но вот, поди ж ты, подуло с залива, и все наше товарищество оказалось под угрозой. Свежий ветер принес с собой запах морской соли и клочья пены, которые благополучно преодолели прибрежные утесы и теперь оседали на крышах строений. А еще он принес мощное дыхание хищного морского зверя, который яростно рычал и метался на якоре. Это он, наш недостроенный «Сохатый», стремился поскорее обрести свободу и умчаться за горизонт. Его нетерпение передалось моим побратимам и начисто лишило их покоя.
Некоторое время мы молча сидели, прислушиваясь к потрескиванию дров в очаге и шуму непогоды. Снаружи завывал ветер, колотился в двери, пытаясь ворваться в наше теплое жилище. Тем временем Ботольв, уже слегка оплывший и обремененный пивным животиком, устраивался поудобнее возле огня. Он вытянул резную деревяшку, заменявшую ему утраченную ногу, и приготовился развлекать малышню своими историями.
Сначала он рассказал детям о великом Гейрроде, о путешествии Тора в Утгард, а также о похищении молодильных яблок у могущественной Идунн. Затем последовала небезызвестная история про «виру за выдру». Тут я насторожился: сказание это, на мой взгляд, было выбрано не случайно, поскольку речь в нем шла о драконе Фафнире, кузнеце Регине и о заколдованном кладе. А это уже наводило на мысли о проклятой куче серебра, что мы обнаружили в могиле Аттилы.
Неудивительно, что по завершении истории в комнате воцарилась напряженная тишина. Положение спасли Торгунна с Ингрид, которые как раз принялись раздавать миски с готовым варевом. На какое-то время «вира за выдру» оказалась забытой. Тем более что Торгунна поймала меня на слове и не поскупилась на всяческие вкусности в своем горшке. В густом, наваристом бульоне плавали куски баранины, зайчатины, утиные крылышки, а также креветки и мидии. Торгунна заправила суп овощами, ячменем и сушеными кореньями. Я различил вкус капусты, морских водорослей, салата и даже красного вина.
— Клянусь ятрами Тора! — промычал с набитым ртом Рыжий Ньяль. — Вот это еда! Недаром моя бабка говаривала, что боги даруют каждому свое испытание: мужчинам — море, женщинам — кухню. Небось сам ярл Бранд такого не едал.
— Очень даже едал, — немедленно откликнулась Торгунна. — Мне рассказывали, будто он еще добавляет в бульон корицу. И, между прочим, следи за своим языком.
— Корицу? — удивился Гизур. — Что за ерунда… Как может корица улучшить такую еду? И без нее вкусно.
— А нам как-то раз попалось в руки целое ведро этого добра, — ударился в воспоминания Хаук Торопыга.
Я пихнул его локтем под ребра, освобождая себе местечко возле очага. Высокое резное кресло — это, конечно, хорошо. Привилегия ярла и все такое… Но куда уютнее чувствуешь себя у доброго огня в компании побратимов.
— Помнишь, Орм? — он пихнул меня в ответ (да так, что я расплескал суп из миски). — Ну, на том острове, где мы схватились с серкландскими пиратами… Мы еще тогда использовали тело мертвого дана в качестве тарана.
— Это было не в тот раз, а позже, — поправил Квасир, смахивая пивную пену с усов. — Корицу мы добыли на том острове, где столкнулись с людьми Старкада. Ну, с теми, которые попали в плен к арабам. Проклятые верблюжатники начисто отрезали им ятра вместе со всеми причиндалами. Несчастные парни от стыда лишили себя жизни. Помните, последний из них был вынужден биться головой о стенку до тех пор, пока та не треснула, как орех.
— Ого, похоже, я что-то пропустил в ваших приключениях, — голос Торкеля прозвучал неестественно громко в наступившей тишине.
Я старательно не обращал на него внимания. Сидел и молча хлебал из своей миски, игнорируя требовательные взгляды. Дрова постепенно прогорали, и комната очищалась от дыма — всю сизую муть вытягивало наружу сквозь дыры под карнизом. Люди насытились, и вновь потянулись бесконечные разговоры. Я слушал, как спорят Рыжий Ньяль и Заячья Губа, пытаясь припомнить, где и при каких обстоятельствах погиб тот или иной побратим. Череда бледных призраков проплывала перед моими глазами, подобно темным теням на фоне серо-стального моря.
Сзади неслышно подошла Торгунна и поправила мне волосы: закинула их за плечи и попыталась собрать в хвост.
— Вовсе не обязательно окунать волосы в миску, — вполголоса сказала она. — И кроме того… те истории, что вы рассказываете, не предназначены для детских ушей.
Финн в сердцах грохнул миской о пол и резко поднялся на ноги. Пригревшиеся собаки порскнули в разные стороны; малолетний Кормак, заливаясь счастливым смехом, пополз за ними.
— Пожалуй, пора брать этого мальца на охоту, — усмехнулся Ботольв, подхватывая ребенка на руки. — Бьюсь об заклад, он еще до зимы загонит для нас парочку оленей.
Ива благодарно ему улыбнулась, а Ингрид тут же обожгла ее ревнивым взглядом.
Финн, наблюдавший за этой мимолетной сценкой, неодобрительно покачал головой и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
— Что это с Финном? — поинтересовался Ботольв. — Вид у него, точно у козы, проглотившей осу.
Ингрид успела уже повиснуть у него на локте, хоть и поглядывала подозрительно в сторону Ивы.
— Просто он считает, что мы неправильно живем, — пояснил Квасир, собирая куском хлеба остатки соуса (покончив с этим делом, он подставил миску одной из собак, и та принялась жадно вылизывать посудину). — Говорит, будто мы витаем в облаках и совершенно изнежились… — Он бросил в сторону жены нерешительный взгляд, но все-таки закончил свою речь: — Финну не нравится, что нас, как мальчишек, распекают за нестриженые волосы и за неосторожно сказанные слова. Он постоянно твердит, что пора бы нам отправиться на охоту за серебром.
Ботольв, понимавший, о чем идет речь, неопределенно хмыкнул. Торгунна же, очевидно, посчитала, что это обычная мужская блажь. Она лишь бровью повела и насмешливо фыркнула:
