Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне

Гай покачал головой.

– Ваше высочество, я вынужден отказаться от этой, без сомнения, высокой и почетной должности.

Принц спросил:

– Могу я поинтересоваться, почему?

Гай ответил сумрачно:

– Можете. Но я предпочел бы, чтобы вы этого не делали.

– Почему?

– Не люблю говорить неприятные вещи, – признался Гай.

Все затихли, принц посмотрел на него испытующе.

– Понятно, это как-то связано с моим братцем?.. Гнушаетесь принимать из рук, как говорят в народе, узурпатора трона? Но должен вам напомнить, что мой великий канцлер, мудрый епископ Лонгчамп, целиком и полностью поддерживает меня, по крайней мере в этом вопросе… Дорогой канцлер, вы ведь поддерживаете?

Епископ чуть склонил голову.

– Если вам так угодно, ваше высочество. Хотя затея вообще-то глупая.

– Так я же дурак, – ответил принц, – и вообще сволочь. Могу же самодурничать в отсутствие брата?

Канцлер усмехнулся уголком рта и смолчал, а принц вперил требовательный взгляд в стоящего перед ним крестоносца.

Гай произнес твердо, стараясь, чтобы это не прозвучало дерзко, но это все-таки прозвучало:

– Но вы не король, ваше высочество.

Тишина в зале повисла мертвая и такая тяжелая, что Гаю показалось, будто потолок прогибается и вот-вот рухнет.

Принц поинтересовался хмуро:

– И что? Пусть до возвращения короля в стране все больше усиливается беспорядок?.. Хорошо, тогда зайдем с другой стороны… Господин секретарь, прошу вас зачитать пункты о назначении шерифов королем…

Из рядов придворных один сделал шаг вперед, грузный и осанистый, поклонился и, вперив взгляд в пространство, заговорил монотонным голосом:

– Статья двенадцатая: «Отказываться от принятия должности шерифа запрещается под угрозою значительного денежного штрафа. Срок, на который назначается шериф, – годичный».

Принц пробормотал:

– Мудрый закон… Значительного денежного штрафа… гм… а если назначаемый шериф не внесет означенный штраф?

– Тюрьма, – бесстрастным голосом произнес личный секретарь короля, а теперь, как понял Гай, уже принца Джона. – Пока не заплатит полностью.

– Гм… – произнес принц с удовлетворением в голосе, – пока не заплатит… А если у него нет имения, чтобы продать и расплатиться… Или нет богатых родственников… то, как я полагаю, оставаться ему там навеки?

Личный секретарь возразил:

– Обычно по истечении некоторого срока таких направляют на тяжелые каторжные работы. Бессрочные.

Принц повернулся к Гаю.

– Хорошие у нас законы?

Гай с похолодевшим сердцем едва сумел разлепить замороженные в ужасе губы:

– Не мне судить, ваше высочество.

– И что скажете теперь?

Гай поклонился и, развернувшись, пошел деревянными шагами к двери. Принц вскрикнул в удивлении:

– Куда вы?

Стражи скрестили копья перед дерзким, не давая выйти. Гай обернулся, ответил спокойным голосом, хотя внутри все дрожит и сжимается от страха и безнадежности:

– В тюрьму, ваше высочество.

Глава 5

Принц вздохнул, лицо его омрачилось. Некоторое время рассматривал исподлобья, наконец проговорил с кривой улыбкой:

– Плохо бы я служил Англии, если бы гноил в тюрьмах таких стойких и принципиальных, способных еще послужить… не мне, так Англии. Тогда зайдем еще с одной стороны… вы, конечно, рассчитываете, что как только мой братец вернется в Англию, так все и наладится?

Гай ответил ровным голосом, стараясь не раздражать принца, все больше хмелеющего от ощущения королевской власти:.

– Ваше высочество, скажу честно, я действительно надеюсь, что как только законный король вернется в Англию…

За спиной громко захохотали в несколько голосов, а принц сказал неприятным голосом:

– Да-да, если вернется… В том-то и проблема, сэр Гай. Вы, вероятно, еще не в курсе того, что случилось?

Гай ответил с настороженностью в голосе:

– Н-нет, ваше высочество.

– Гм, – сказал принц Джон, во всем его облике Гай увидел нескрываемое злорадство, – тогда вам придется кое-что узнать новое и не совсем приятное… для вас, верного вассала моего братца. Как вы, наверное, знаете, он заключил договор с Саладином, по которому оставил Иерусалим, за который так долго дрался, в руках мусульман. Святой Крест освободить тоже не сумел, христиан на землях Саладина защитить не смог, а крепость Аскалон, которую выстроили там на месте из камней собственными руками и которую так долго отстаивали, пришлось срыть.

Гай наклонил голову, чувствуя, как ярость и отчаяние заползают в сердце.

– Это не конец, – проговорил он с трудом. – Король Ричард сможет повести войска в новый Крестовый поход!

– Да? – спросил принц саркастически. – Вот уж сомневаюсь. Потому что мой братец, вне себя от горя и ярости, спешно отправился в Англию, где надеялся собрать новое войско, но так как к этому времени успел оскорбить всех государей Европы, через чьи земли идут дороги, то решился плыть по ничейному Адриатическому морю, что вообще-то глупость… однако около берега между Аквилеей и Венецией первый же ветер снес корабль человека, который не умеет ладить с окружающими, к берегу и посадил на мель.

Гай перекрестился и сказал отчетливо:

– Господи, спаси короля Англии Ричарда!

Принц поморщился.

– Да, Господь зачем-то его спас. Видимо, чтобы нас испытать. Мой братец сошел на берег и с тремя провожатыми, переодевшись в простого путника, двинулся через Фриауль, но вскоре о нем донесли герцогу Леопольду, знамя которого он сорвал в Акре, бросил в грязь и топтал в своем обычном припадке ярости. Словом, моего братца схватили и заперли в замке Дюренштейн.

Гай, чувствуя, как бледнеет его лицо, прошептал:

– Господи, не дай им надругаться над сувереном Англии!

Принц фыркнул.

– Ну еще бы, даст он короля в обиду! Германский император потребовал переслать моего братца ему, так как негоже, чтобы герцог держал в плену короля, но Леопольд ответил, что передаст только за пятьдесят тысяч марок серебра…

Он умолк и смотрел на молодого крестоносца неподвижными злыми глазами. Гай прошептал в ужасе:

– Пятьдесят тысяч? Это немыслимо… Где взять столько?

Принц сказал зло:

– Вот именно.

Гай с неловкостью вспомнил, что Ричард Львиное Сердце пустил на снаряжение войска всю государственную казну, тройной годовой доход, продавал места епископов и шерифов, посадил в тюрьму всех главных союзников отца и выпустил только за выкуп. «Я продал бы Лондон, если бы нашелся покупатель», эти его слова запомнили все.

Впрочем, все действия горячего и скорого на решения короля оправданны, он спешил освободить христианские ценности на Востоке от внезапного натиска мусульман, захвативших Иерусалим, главную святыню христианского мира. Так и надо было, вот только сейчас в Англии совсем нет денег…