Остров Корфу – последний бастион Византии - Евгений Викторович Старшов
Из ордера Ушакова Сенявину от 11 января узнаем, во-первых, о той заботе, которую адмирал выказывал о защите местных жителей от французов, а во-вторых, об обманном использовании французским линкором турецкого флага: «Я слышал, что французы намереваются послать в Перамо вновь пришедшее к ним судно, бригантину и полу галеру; старайтесь ни под каким видом их туда не пускать, дабы они еще вновь деревень не разоряли и не запаслись бы оттоль провиантом и кто будет иметь сей отряд, тот должен сноситься с тутошными обывателями и с албанскими начальниками Али-паши и всевозможно французов ни до какой дерзости не допускать. Учредитесь вы о сем непременно и защищайте всю ту сторону… Уведомляю вас, что французский корабль «Женероз» в последний раз выходил из-под крепости ночью под турецким флагом; известите всех, в вашем отделении находящихся, чтобы таковым видом не обманулись и в рассуждение оного имейте всякую осмотрительность и предосторожность: какие для сего понадобятся сигналы, учредите еще вдобавок и раздайте к исполнению, кому что надлежит… Я располагаю сделать атаку на острове Видо и когда приготовлю к тому распоряжение, то вас уведомлю. Нужно вам будет тогда со всею эскадрою подойти ближе к нам, против острова Видо, дабы вы могли тогда же действовать с нами против острова и против корабля французского. Что к сему нужно будет, я о всем вас уведомлю».
15 января адмирал решает вопросы о соблюдении законности и справедливости при конфискации имущества жителей островов, оказывавших содействие французам. Обдумывая взятие крепостей через взламывание обороны острова Видо, Ушаков пеняет Кадыру-бею, что Али-паша так и не прислал требуемого количества пехоты; при этом выясняется, что то ли адмирал в свое время перехвалил албанцев перед царем, то ли они начали относиться к своей службе спустя рукава, однако ж читаем: «Я приказывал им расположиться поблизости крепости в удобных местах, чтобы из оной запретить выход французам и всякую коммуникацию с жителями, грабеж и привоз провианта, но все оные албанцы и особливо Али-паши на сие не выполняют то полезное им приказание, отделились от крепости и расположились в деревнях столь далеко, что в три часа оттудова поспевать не могут, следовательно вместо помощи наносят нам только вред и отягощают понапрасну жителей, которые вместо того, что прежде нам помогали, теперь караулят и берегут свои дома от албанцев. Причем французы, имея свободу, выходят из крепости и беспрепятственно берут всякую зелень, даже ловят скотину и угоняют в крепость и грабят дома. Прошу ваше превосходительство приказать всем албанцам, а особо Али-пашинским, расположиться ближе к крепости, к деревне Горицы Страция и в прочие места таким образом, чтобы с той стороны крепости окружали оную со всех мест, выход из оной и всякий грабеж воспрепятствовали бы и без того мы от них никакой помощи иметь не будем. Как же скоро эскадра, от меня посланная в Венецианской залив, оттоль возвратится, тогда нечем производить наши действия, ибо теперь вся эскадра, под моим начальством состоящая, разделена и находится в отделениях в разных местах, а с кораблей со мной теперь находящиеся войска солдатской команды находятся на батарее, потому для новых устроениев поблизости меня здесь войск достаточно не имею, но ежели ваше превосходительство сделает мне вспоможение избрать отборных войск из албанцев до 1000 человек самых лучших и храбрых людей и присовокупит несколько с вашей эскадры, тогда можно будет начать известные вам наши предприятия». Вместе с тем продолжаются указания по гражданскому обустройству освобожденных островов – например, касательно Санта-Мавры и Итаки – родины Одиссея, по образцу Занте, с выбором 12 местных судей – «6 из города и по 3 из двух деревень»; при этом препровождался следующий присяжный лист для проведения выборов: «ПРИСЯГА. Мы, назначенные к настоящему избранию и баллотированию судей, клянемся всемогущим Богом и пред святым Его Евангелием в том, что мы выбор сей и баллотирования производить будем по сущей справедливости, никому не маня и не посягая ни для дружбы или сильности, ни подарков или дачей, ниже страха ради, ни для зависти и корысти, но единственно для пользы и спокойствия общественного избирать будем судей достойных, честных и справедливых людей, в чем перед Богом и судом Его страшным мы ответ дать должны, и в заключение сей нашей клятвы целуем Слова и Крест Спасителя нашего. Аминь».
Али-паша – в своем репертуаре, не шлет своим воинам на Корфу ни еды, ни пуль; Ушаков и Кадыр-бей предлагают ему хоть продать пуль для русских и турок! Томара опять уведомлял Ушакова, что Нельсон и Смит «…считают, что ваше превосходительство можете отделить к последнему в Египет два корабля и два фрегата российских и столько же от турецкой эскадры, всего восемь линейных судов». Он же сообщил, что «Порта уведомлена, что военные корабли французские «Généreux» и «Leandre» два раза покушались бежать из пристани в острове Корфу, но что корабли российские тому воспрепятствовали и потом будто предлагали вам французы выпустить их корабли, но что ваше превосходительство в том отказали. Порта так расположена к нехранению слова французам, что министры турецкие предложили мне писать к вашему превосходительству согласиться на выпуск из пристани «Généreux» и «Leandre», настроив прежде эскадру турецкую, чтоб она их взять или потопить могла. Как весьма трудно и, может быть, невозможно удержать от сего турок, то лучше, чтоб они сами заключали договоры или капитуляции с французами, нам же устраняться, когда они обманывать хотят, и являться, когда договоры исполняемы быть должны. Все перехваченные письма французов из Александрии представляют
