Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
Но вдруг в голове ее блеснула мысль, что, может быть, ее сына украли у нее точно также, как сама она однажды похитила его из дома судомойки. Но ведь она была мать, у нее было право материнского чувства.
Казалось, Магдалена мгновенно переродилась. Смертельный страх за ребенка и родительский инстинкт, который побуждает бросаться на врага, даже более сильного, овладели ее сознанием. Мысль о том, что сын ее украден, наполняла ее душу отчаянием и злобой.
На нее вдруг точно сошло вдохновение ясновидящей, казалось, ее гнала какая-то сверхъестественная сила, когда она бросилась разыскивать укротителя зверей. Однажды он рассказывал ей, что у него умер мальчик, на которого Нарцисс был похож. Теперь слова эти вспомнились ей и отозвались в сердце страшной догадкой. Она побежала к конюшне, отворила все двери, но там было пусто, Джеймс Каттэрет, его телега и звери исчезли!..
Магдалена в нескольких словах передала свои подозрения Жозефине. Та тотчас же побежала расспросить отца. Пьер Гри отвечал, что укротитель зверей действительно уехал с острова, но что он не заметил, чтобы сын Магдалены был с ним.
Магдалена просила подругу остаться на острове и продолжать поиски. Сама же решила пойти на ту сторону и найти укротителя, чтобы проверить свои подозрения. Она так быстро приняла это решение, что Жозефина, стоя в сумраке наступившего вечера на мосту, придя в себя от неожиданности пожалела, что отпустила ее одну.
Белая голубка надеялась, что Магдалена скоро возвратится, потому что не допускала мысли, что Нарцисса украл укротитель зверей. К тому же неизвестно было, по какой дороге он уехал и как далеко теперь находится. Он уехал до обеда, а теперь был уже вечер, следовательно, он настолько опередил Магдалену, что догнать его было для нее уже решительно невозможно.
Все эти соображения вовсе не приходили в голову обезумевшей от горя матери. Она без раздумий следовала велению своего сердца, и если бы в эти минуты ее заковали в цепи, чтобы удержать, она разорвала бы их или тащила бы за собой до тех пор, пока не упала бы замертво под их непосильной тяжестью.
Несчастную женщину, как на крыльях, несла ее беспредельная любовь и страх за ребенка.
Пройдя довольно далеко по берегу Сены, она вдруг остановилась. Ей пришло в голову, что сначала следовало разузнать, по какой дороге направился укротитель зверей. Нечего было и сомневаться в том, что он не поехал в город, но лишь очутившись на перекрестке, от которого во все стороны расходились дороги, она поняла всю трудность исполнения задуманного ею плана.
Успокоив себя мыслью, что никто не откажет в совете матери, которая разыскивает своего пропавшего ребенка, Магдалена решилась ходить из дома в дом, вдоль всех этих дорог и расспрашивать до тех пор, пока не нападет на настоящий след. Она надеялась, что кто-нибудь да видел укротителя зверей и его повозку.
Не чувствуя ни малейшей усталости, она пошла по дороге вдоль Сены, и надежды ее оправдались. В одном из домов она нашла девушку, которая сказала ей, что видела перед обедом фургон, позади которого был привязан медведь. Она запомнила, что он свернул на проселок, ведущий к северу. Был ли там ребенок, девушка не заметила, потому что стояла далеко от дороги.
Магдалена поблагодарила и пошла по указанному пути. Была уже ночь, когда она добралась до той дороги, которая вела в Сен-Дени. Здесь она вошла в хижину, обитатели которой занимались тем, что ежедневно возили в Париж всевозможные овощи. Один из работников сказал ей, что, возвращаясь из города, он видел впереди себя закрытый фургон, позади которого был привязан медведь, а на маленькой лошадке, которая везла этот странный экипаж, сидел мальчик.
При этих словах Магдалена, невольно вздрогнув, поняла, что ее подозрения оправдались.
— А вам на что этот укротитель зверей и его мальчуган? — спросил хозяин хижины, подозрительно поглядывая на незнакомку, которая одна расхаживала ночью по дорогам.
Но Магдалена, не ответив ему, поблагодарила и быстро пошла дальше, не ощущая ни усталости, ни времени, ни пространства. Все существо ее стремилось лишь к одному — догнать Каттэрета и отнять у него своего ребенка, своего маленького Нарцисса, свою единственную привязанность на земле.
К утру Магдалена поравнялась с первыми домами Сен-Дени. Подождав, пока на улицах появились люди, она снова принялась расспрашивать. Наконец она встретила двух женщин, которые рассказали ей, что видели укротителя зверей, который не въезжал в Сен-Дени, а проследовал дальше, на север. Был ли с ним ребенок, женщины не видели.
В Магдалене шевельнулось сомнение: до сих пор из всех, видевших Каттэрета, один лишь зеленщик упоминал о ребенке. Но отбросив колебания она снова пустилась по следам человека, которого подозревала в похищении сына.
Около полудня несчастная почувствовала, что последние силы покидают ее и все-таки она шла, надеясь к вечеру добраться до какой-нибудь деревни и там застать Каттэрета. Ведь не мог же он знать, что она напала на его след и гонится за ним.
Проезжающие мимо крестьяне подозрительно оглядывали, казалось, бесцельно бредущую по дороге женщину с каким-то неподвижным, мертвым взором и растрепанными волосами. Она уже не осознавала, того, что было вокруг и продолжала двигаться чисто механически. Наконец силы изменили ей окончательно, она зашаталась и упала без чувств у сарая, который стоял возле самой дороги.
Вокруг не было ни души. Быстро опускавшаяся чернота ночи укрыла неподвижное тело Магдалены. Обморок перешел в крепкий сон. Стена сарая защищала ее от ночного ветра.
Она видела во сне своего малыша, который улыбался ей, протягивая ручки, и обнимал ее за шею. Она была невыразимо счастлива. Но вдруг она услышала какой-то зловещий голос, кто-то хотел отнять у нее ребенка, и она в ужасе прижала его к себе, почувствовав прикосновение чужой руки.
Она проснулась, охваченная страхом, и увидела стоявшую над ней женщину-крестьянку.
— Господи, твоя воля! — говорила она жалостливо, глядя на Магдалену, — ты тут спала, на этаком-то ветру! Да и спала-то как крепко, я насилу добудилась! Уж думала, что ты умерла!
— И было бы лучше, если бы умерла1 — тихо и медленно проговорила Магдалена. Но вдруг она стремительно поднялась на ноги, вспомнив цель своего тяжелого и долгого пути.
— Ты ведь не здешняя. Куда ты идешь?
— Ты женщина, и, может быть, у тебя тоже есть дети, тогда ты поймешь меня. У меня украли и увезли ребенка, и я буду искать его до тех пор, пока жива.
— Ах ты, бедная! Пойдем ко мне, поешь чего-нибудь, захватишь с собою хлеба и вина, заодно расскажешь мне о своем горе. У меня тоже есть дети, я понимаю каково тебе.
