Станислав Пономарев - Гроза над Русью
— Где твои богатуры, Гадран-хан?
— Тумен окружен, его добивают урусы! Я едва спасся!
— Зачем? Зачем ты спасся?! Значит, ты тумен-тархан доблестного хазарского войска оставил своих братьев на произвол судьбы? Они ждали от тебя смелых решений, а ты бросил их в пасть смерти! Ты трус, предавший Хазарию и Аллаха! — Урак кричал все громче, и в этом крике прорывались нотки безысходности: он уже осознал, что победа упущена, а виновник — вот он, мальчишка и трус. — Эй, тургуды! Пена показалась на губах кагана — накажите его по обычаю!
Но тут взгляд Урака наткнулся на сморщенное лицо ишана Хаджи-Мамеда. Всего секунду смотрели они в глаза друг другу — казалось, звякнули, скрестившись, клинки. Первым отвел взгляд каган.
— Оставьте его... — остановил он тургудов — Но с этого дня Гадран-хан будет простым конюхом в моем тумене.
Тургуды отпустили обмякшего от страха мусульманского хана. Они были иудеями, и взаимоотношения кагана-беки с ишаном их мало трогали. Лишь один из исполинов дерзко и презрительно усмехнулся. Урак вспыхнул от гнева, но смолчал: он был не волен распоряжаться жизнью и смертью приближенных Шад-Хазара... Но этого человека мстительный каган приметил...
Опять раздался нарастающий гул тысяч копыт, удары мечей о щиты: руссы начали наступление одновременно со стороны Вышнеграда и с реки Лыбеди. Тумены во главе с Фаруз-Капад-эльтебером и Алмаз-ханом устремились им навстречу.
Ишан Хаджи-Мамед приблизился к Ураку, прошептал ему на ухо:
— Надо прорываться в свои степи. Смотри, печенеги гибнут в Нижнем городе, пытаясь прорваться на этот берег. А бунчуки беков, что наступают на нас с низины, принадлежат коназу Саванелду. Вон его знак — летящий кречет над двумя молниями!
Урак и сам понял, с кем имеет дело. Опытный военачальник, он видел, что войско его оказалось в западне, и разгром хазарских орд лишь дело времени.
«Есть еще тумен Харук-тархана, — размышлял Урак. — Пока не поздно, надо уходить!»
Властитель знал, что брошенные им здесь хазары, буртасы, аланы, готы, булгары и печенеги погибнут от русских мечей, в лучшем же случае попадут в плен. Но судьба этих нищих табунщиков и пахарей мало трогала его. Впрочем, как участь степных ханов.
«В Хазарии много кара-будунов и ханов вдосталь. Новое войско наберу. Ал-арсиев надо сохранить — они опора моего могущества», — подумал Урак и позвал Асмид-эльтебера:
— Сейчас мы пойдем на прорыв. Приготовься, мой тумен-тархан!
— Слушаю и повинуюсь! — поспешно ответил тот, забыв добавить обязательное «О Непобедимый».
Он был сообразительным, этот Асмид-эльтебер, и давно ждал именно этого приказа. Ал-арсии по его команде разом сорвались с места, жестоким ударом смяли левое крыло руссов, опрокинули сторонников воеводы Асмуда, спешивших на подмогу Свенельду, и устремились вниз через реку Лыбедь. Урак скакал, окруженный кольцом тургудов...
Тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана ринулись было следом, но замешкались — пешая дружина Владислава Волынского и конные гриди Свенельда сбили их порыв и погнали к кургану.
Фаруз-Капад понял, что предан и брошен вместе с тысячами воинов на позор поражения. Проклятия полетели вслед вероломному кагану. Но Урак был далеко и не услышал их.
Действуя решительно и жестоко, молодой полководец подавил панику и, взяв на себя руководство оставшимися туменами, не дал руссам разгромить их. Хазары встали в круг по двадцать воинов в глубину, закрылись щитами, выставили копья и решились умереть в бою. Теперь объединенные дружины Святослава уже превосходили их числом.
К страшному кругу отчаявшихся было кочевников спокойным аллюром приблизился всадник на огромном соловом коне. Остановился в нескольких шагах от,жал хазарских копий, и воины, к которым он стоял лицом, узнали его.
— Коназ Саванелд!..
Грозное имя волнами покатилось по рядам хазар. И решимость многих сразу поколебалась.
— Позовите своего тархана! Хочу мирно говорить с ним! — громко по-хазарски сказал воевода.
Фаруз-Капад-эльтебер уже скакал навстречу. Ряды кочевников расступились, и предводитель их встал перед русским военачальником.
— Почтение и привет тебе, доблестный коназ Саванелд! — приложив к груди руку и склонив голову, сказал хазарский хан.
— Здравие мужественному тархану Фарузу! — ответил Свенельд. — Если ты пришел звать меня на поединок, коназ, — громко, чтобы его слышали воины, воскликнул Фаруз-Капад, — то я готов к нему без всякого промедления!
— Поединок есть утеха нахвальщика, а не мужей власть предержащих, — ответил русский воевода. — Не биться нам, а думать надо о том, как меньше крови пролить. И без того ее много нынче пролито.
— Я слушаю тебя с почтением и вниманием, коназ Саванелд!
— От имени великого князя Киевского и всея Руси Святослава Игоревича предлагаю тебе, славный Фаруз-тархан, сложить оружие! Помощи вам ждать неоткуда: орда Гадран-хана посечена и полонена на бреге Непры-реки; за рекой убегают остатки воев Санджар-хана; полки Харука разбиты под Переяславом дружинами воевод Слуда, Ядрея и варягами Ольгерда. Урак, спасая себя, бросил вас и уже, наверное, рубится с уграми хана Термицу, что пришли к нам на подмогу и закрыли Зарубин перелаз. Думай, славный Фаруз-тархан: вы окружены и всех вас ждет смерть!
— Воин гибнет, но честь его и слава живут в веках! — воскликнул бесстрашный предводитель хазар. — Еще мечи в крепких руках богатуров Хазарии, и разить они будут метко и безжалостно! Мы не желаем осквернять позором наши бунчуки! Пусть кровь наша и врагов наших смоет позор поражения, ибо лучше смерть в честном бою, чем жалкая жизнь в неволе! Мы будем биться!
Эти мужественные слова подняли дух хазарского войска, клик прокатился по его рядам:
— Слава доблестному Фаруз-Капад-эльтеберу! Мы будем биться! Свенельд снял шлем и склонил голову, приветствуя бесстрашие вражеского полководца и его войска.
— А разве я говорил о бесславии? — спросил он, когда клики смолкли. — Разве о полоне помышлял я? Клянусь Перуном, что через шесть дней вы все уйдете домой, сохранив свои бунчуки и мечи!
— А как же наши братья-печенеги? — спросил Фаруз-Капад. — Мы не можем бросить их в беде! Кровь брата, пролитая по твоей вине, всегда будет на руках твоих! Нет! Мы будем биться, коназ Саванелд!
— Мы будем биться! Умр-р-рем-м! — загремели хазары.
— О каких братьях говоришь ты, славный Фаруз-тархан? — удивленно взметнул густые брови воевода. — Уж не о тех ли, которые десять дней тому коварно напали на струги козарские у прагов Непры-реки и порубили всех воев ваших?
— Ты измышляешь, коназ! — побледнел Фаруз-Капад-эльтебер. — В кумварах плыл целый тумен богатуров. Меч их славен и непобедим!
