Собиратель Сухоруков - Василий Кленин
Я полчаса просидел у раненого. Вел беседу, прокачивал его, убеждая в необходимости — но упирался в глухую стену.
— Прекрати, Хвост! Ты мне сейчас нужен, как никогда. Ведь только благодаря тебе выстояли: ты создал войско черных, которое быстро умеет подготавливать новых воинов. Ветераны новичков за пару дней натаскивали. А новичков набирать приходилось постоянно. Только это спасло нас. Погибла уйма народу — а у меня всё еще есть твое Черное Воинство. Сейчас надо будет его заново готовить, ветеранов почти не осталось.
— Не смогу, господин… Я с такой рукой даже не покажу им, как в строю стоять.
— Это и другие покажут! Мне нужен твой опыт, ты ведь создавал войско с нуля. Никто не умеет того, что ты уже с успехом освоил.
— Когда это было… Какой успех? Посыпались после первого же удара пурепеча… Брат Гнева сделает всё гораздо лучше меня. У него и руки две.
— Может, ты и меня считаешь таким же бесполезным? Однорукий владыка, ни на что неспособный.
— Что ты! Ты великий правитель!
— Ну, а ты чем хуже?!
Это была моя лучшая попытка. Перенос и сравнение поначалу смутили командующего черных. Какое-то время он не мог логически обосновать желанное самоуничижение. Однако, желание лупцевать себя оказалось сильнее. Черный Хвост заявил, что я — победил пурепеча, а он им проиграл. Поэтому он — жалкая и ничтожная личность. Да, как попугай Кеша…
Я ушел из временного лазарета, которым стал трактир, яростно сжимая кулаки (да, даже правый!). Хвост выбесил меня своей жалостью к себе. Как будто других проблем мало! Как будто у меня способных и верных людей пачками, и я могу ими сорить направо и налево! Самое главное, анамнез предельно ясен. А вот как вывести его из этого состояния? В реке что ли утопиться, чтобы он меня спас…
Разумеется, нам не хватило этого дня для того, чтобы решить все задачи. В итоге ближе к вечеру стало ясно, что сегодня мы никуда не уйдем. Золотые зачистили Излучное — удалось найти несколько попрятавшихся лысых. Черные связали три плота и подготовили лодки к эвакуации.
— Ночуем здесь? — спросил у меня Глыба, заранее зная ответ.
— Пошли две лодки вверх по реке, до дальнего поворота. Пусть встанут в сотне шагов друг от друга. Даже если первый дозор ночью не заметит врага, то успеют пошуметь — и вторая лодка сможет нас предупредить.
Вряд ли, мальчишка-орел успеет вернуться так быстро, но я лучше буду дуть на воду, чем снова внезапно окажусь нос к носу с бедой.
…На этот раз пронесло. Утром одна из дозорных лодок вернулась, сообщив, что всё спокойно. Я велел сменить сторожей, а сам крепко задумался: когда уходить? Конечно, можно хоть сейчас. Засыпать лодки да плоты ранеными и добычей, загрузить остатками воинов — и бегом в Крыло! А там Кочи, там Медработник, там сытая, нетронутая войной земля. Будет время отдохнуть, сил набраться… Но меня всё время свербила мысль: что-то я забыл. Нельзя пока уходить. Сделать что-то нужно. Что именно — непонятно. Не хотелось отдавать врагу гончарные и стеклянные печи, столярную мастерскую и кожевенную. От рынка мало что осталось, но и его было жалко.
Наверное, надо их разрушить. Или вообще, по-кутузовски спалить всё Излучное? Я представил себе это и понял, что рука не поднимется. Мысли гудели в голове, и все казались бестолковыми. Что делать? Надо идти к реке и беседовать с Червяком.
Увы. У реки на камушке сидел Муравей, невольно мешая желанному уединению. Я уже собрался отойти подальше, но Аскуатла сам завел беседу:
— Не привезли добавки наши соседи родные, — по-мальчишески хихикнул он, кивнув на юг.
А я и забыл совсем, как «попросил» черноурочинцев привезти новую порцию еды! Невольно рассмеялся вместе с двадцатником.
— Повязку менял? — кивнул я на серый «колпак» на голове Муравья.
— Вчера, после боя, — улыбнулся тот и, посерьезнев, добавил. — Владыка, Брат Гнева сказал вчера, что мы уйдем в сторону Крыла, вслед за селянами. Так ли это?
— Был такой разговор, — насторожился я. — Почему спрашиваешь?
— Ну, — замялся черный. — Это, конечно, разумно… Сил у нас совсем мало. Но, если задуматься, то так еще хуже выйдет.
— Это почему?
— Представил я себя командиром ихним. Возвращаюсь в Излучное: никого нет. Аграба пустая, оставленное войско явно разбито. Я бы насторожился. Откуда у владыки такие силы? Помощь пришла? Нет, я бы точно не сунулся на Серую Воду. Наоборот, решил, что раз у нас подмога есть, то и ему стоит подмоги попросить.
— Так…
— Кем мы пополним ряды в Крыле? Простыми крестьянами. Всё лучшее, что у нас есть — вот оно здесь, в Излучном. А у пурепеча много воинов, сильных, опытных. С таким войском можно и Крыло брать. А еще можно Аграбу занять — и я не хотел бы захватывать стену, которую обороняют кенги.
Черт возьми! Про Аграбу я не подумал…
— Значит, считаешь, что они станут сильнее, а мы — нет?
— Да. У нас мало сил, но и пурепеча сейчас слабы, как никогда. Более слабыми они уже не будут, владыка.
— Ну, а если проиграем?
— Попробуем снова прорваться в крепость. Запасы еды мы пополнили, а ртов наоборот стало меньше. Можно даже сразу там засесть. У пурепеча теперь точно нет сил для штурма. Зато они будут думать, что мы стали сильнее. Раз сумели разгромить половину их воинов.
Мальчишка разбередил мою душу, как, наверное, не смог бы и мой личный бог. Чтобы отвлечься, я пошел к Черному Хвосту на очередной сеанс терапии. На этот раз ничего не говорил о его нужности — это своего рода дрова в топку его жалости к себе. Может дать и обратный эффект.
— Новички в войске Черной Горы совсем ни на что не годятся, — вздыхал я. — Строй толком не держат. Главное даже не в выучке, это наживное. Чувства локтя у них нет. Не знают они, что такое Черная Гора. Не помнят той ночи в Крыле, когда создавалось воинство. И рассказать им этого почти некому.
Сокрушался я, наверное, полчаса. Конечно, наивный ход: вызвать у Хвоста боль за дело его жизни. Но, с другой стороны, мой пациент тоже не сильно искушен в психологических науках. Я наблюдал, как скрипит зубами мой больной и мысленно потирал руки. Надеюсь, поможет. Конечно, еще лучше смоделировать ситуацию, в которой Хвосту невольно пришлось бы проявить свои лидерские качества. Но пока нельзя — парень еще
