10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
Феррейра задумчиво посмотрел на него, хотя, по правде говоря, думать было не о чем. Отправиться на юг прямиком он не мог – там будут французы, – а значит, оставался только путь на восток, через горы, куда французы сунуться не рискнут, опасаясь партизан. Достигнув реки, можно купить хорошую лодку – благо деньги есть – и за пару дней доплыть до Лиссабона.
– В горах у меня друзья, – сказал майор.
– Друзья? – Феррагус не понял, что имеет в виду брат.
– Люди, которым я поставлял оружие. – Частью обязанностей майора была доставка британского оружия жителям гор с целью вдохновить их на сопротивление французам. – Они дадут нам лошадей, – продолжил он чуть увереннее, – и сообщат, есть ли французы в Абрантише. Если нет, лодку найдем там. И они же помогут нам кое в чем еще. Если Шарп жив…
– Шарп сдох, – заявил Феррагус.
– Если он жив, – терпеливо закончил майор, – то воспользуется тем же маршрутом. И они окажут нам услугу – убьют англичанина. – Он перекрестился – все стало вдруг ясно и просто. – Мы впятером отправимся к Тежу, а потом на юг. Командованию объясним, что сами уничтожили склад, а если придут французы, уплывем на Азоры.
– Впятером? – спросил Мигель.
В подвале было восемь человек.
– Трое из вас останутся здесь. – Феррейра вопросительно посмотрел на брата: Феррагус кивнул в знак согласия. – Трое останутся здесь охранять дом и готовить его к нашему возвращению. Их ждет хорошая награда.
Подозрения майора насчет того, что дом придется готовить к возвращению, оправдались – не успели они отойти и на сто шагов, как туда заявились драгуны. Французы нисколько не сомневались, что братья сыграли с ними злую шутку, и жаждали мести. Они снесли входную дверь, но не обнаружили никого, кроме пьяной кухарки, которая метнула сковородку в голову одного из непрошеных гостей и была тут же застрелена. Тело драгуны выволокли во двор, после чего разбили все, что смогли: мебель, фарфор, посуду, горшки. Картины рвали на части, рамы ломали, балюстраду обрушили, окна выбили, ставни вывернули с петлями. Ничего ценного они так и не нашли, если не считать лошадей, которых увели с собой.
Наступил вечер. Алое солнце повисло ненадолго над океаном и закатилось за горизонт. Город горел, освещая затянутое дымом небо. Первая волна ярости улеглась, но в темноте все еще раздавались крики, и слезы лились всю ночь, потому что город оказался во власти «орлов».
Шарп стоял, прислонившись к дверному косяку, в тени небольшого навеса, покрытого разросшейся листвой. Небольшой огород с аккуратными грядками занимал угол сада, но что там росло, Шарп не знал. Из знакомых овощей он обнаружил только бобы, коими и запасся в предвидении голодных дней. Вернувшись к двери, капитан снова прислонился к косяку. Издалека доносились крики. В кухне храпел Харпер. Незаметно для себя капитан и сам задремал и очнулся, только когда о ноги его потерся взявшийся невесть откуда кот. В городе по-прежнему стреляли, и в небо тянулись дымки.
Шарп погладил кота, размял ноги и потряс головой, чтобы прогнать сонливость, но снова задремал на какое-то время и, проснувшись, увидел у входа в сад француза, сидящего на камне с альбомом в руке. Француз рисовал Шарпа и, заметив, что предмет его интереса открыл глаза, поднял руку, призывая не беспокоиться. Карандаш быстро скользил по бумаге. Художник даже сказал что-то приятным, мягким голосом, и Шарп буркнул в ответ. Стемнело. Офицер закончил работу, убрал карандаш в карман и, подойдя к Шарпу с раскрытым альбомом, спросил о чем-то. Француз улыбался, а Шарп молча смотрел на рисунок, изображавший злодейского вида солдата со шрамом через щеку, стоящего у двери в рубашке, с саблей на поясе и винтовкой под рукой. Неужто этот тупица не узнал английское оружие? Офицер – молодой, симпатичный, светловолосый – снова обратился к Шарпу с вопросом, и капитан пожал плечами, решая, не пора ли вытащить палаш и порубить красавчика на куски.
Положение спасла Сара, появившаяся вдруг из-за спины капитана. Она бегло спросила француза о чем-то, и тот тут же обнажил голову, поклонился и предъявил ей результат своего труда. Должно быть, Сара выразила восхищение, поскольку он расплылся от удовольствия, вырвал лист с рисунком, вручил его Саре и отвесил еще один поклон. Они поговорили еще немного, причем говорил в основном офицер, а девушка, похоже, соглашалась с ним во всем, лишь изредка вставляя несколько слов. Наконец галантный враг еще раз поцеловал ей руку, кивнул дружелюбно Шарпу и исчез за воротами.
– Что он сказал? – спросил Шарп.
– Я объяснила, что мы голландцы. Он принял тебя за кавалериста.
– Увидел палаш, рейтузы и сапоги, – объяснил Шарп. – Ничего не заподозрил?
– Сказал, что ты – воплощение современного солдата, – ответила Сара, рассматривая рисунок.
– Уж да.
– И еще сказал, что ты – символ народного гнева против старого, продажного мира.
– Ни черта себе.
– Сказал, что происходящее в городе – настоящий позор, но это неизбежно.
– А куда ж подевалась дисциплина?
– Неизбежно, – пропустив мимо ушей реплику Шарпа, продолжала Сара, – потому что Коимбра представляет собой отживший мир предрассудков и привилегий.
– Еще один лягушатник, набитый…
– Дерьмом? – договорила за него Сара.
Он посмотрел на нее:
– Ты такая странная.
– Вот и хорошо.
– Поспала?
– Да. А теперь ты поспи.
– Кому-то надо караулить, – сказал Шарп, в глубине души сознавая, что сам нес службу не слишком-то хорошо. Заснул и даже не заметил, как во двор вошел француз. Им всем повезло, что сюда занесло мечтателя с альбомом, а не охотника за чужим добром. – Ты бы посмотрела, можно ли разжечь в кухне огонь и приготовить чая.
– Чая?
– У меня в
