Луи Буссенар - Кругосветное путешествие юного парижанина
Однажды Фрике попробовал, как он говорил, «размяться» и ходил целый час, раны воспалились, ноги опухли, из-за чего опыт пришлось прекратить.
Индейское племя располагалось лагерем, как мы уже сказали, у подножия Кордильер, или Андов. Фрике знал, что по ту сторону горного хребта — Чили. Чили! Сантьяго!.. Сантьяго, где должны находиться доктор и Андре.
Однако пусть кто-нибудь попробует преодолеть стену в шесть тысяч метров высотой с изувеченными ногами, если нельзя пройти и двух километров, не захромав! Обычным путем скорее всего не получится…
Фрике объяснил индейцам: из уважения к их обонянию он понесет сушить будущие спальные принадлежности в горы.
Мужчины и женщины, гримасничая, словно макаки, остались довольны его предупредительностью.
Гамен, закинув шкуру за спину, стал подниматься вверх по уступам, опоясывающим всю горную цепь Андов.
Восхождение было долгим и трудным. Фрике гнулся под тяжестью ноши, останавливался каждые десять метров, стирал пот со лба и вновь пускался в путь, распевая песенку.
Слова банальные, даже идиотские. Зато какая бодрящая музыка!
Ждет меня стопочка водочкиТам, наверху…Ждет меня стопочка…Ждет меня стопочка…Стопочка водочки…
И так до бесконечности. Ему удалось преодолеть крутой скат, находящийся на высоте свыше тысячи метров, и он остановился на площадке в сто квадратных футов, одна из сторон которой оканчивалась отвесной стеной. «Стопочку» там можно было выпить разве что собственного пота, но Фрике все-таки дошел! Кровь на ногах проступила через плетеную соломенную обувь, зато она обволокла разрезы.
— Вот здесь очень хорошо. Приманка великолепная, шкура красная, как кровавый бифштекс. Птицы спустятся сюда, как спускаются беды на наш несчастный мир… Ну, а пока разложим приманку. Говорят, чтобы сделать рагу из зайца, требуется заяц. Я же полагаю, не в обиду будет сказано месье Дюпи де Лому, чтобы сделать управляемый аэростат, требуется кондор[352], а лучше два кондора… У меня они будут.
Фрике размотал длинный, прочный кожаный ремень, оказавшийся не чем иным, как лассо, до того служивший гамену поясом. Затем забил в твердую почву заранее припасенный кол и прочно прикрепил к нему один конец лассо, на другом же конце он смастерил петлю.
Потом взял бычью шкуру, развернул, разрезал в середине, расстелил, внешняя сторона шкуры легла наземь, а красная сторона оказалась обращенной вверх. Спрятавшись под шкурой, юноша стал внимательно следить за происходящим.
Кондоры, привлеченные красным пятном, слетались со всех сторон и планировали на невероятной высоте.
С земли воздушные гиганты казались не больше ласточек. Они описывали круги, правильность которых привела бы в восторг геометра, скользя по воздуху в небрежных позах купальщиков, плещущихся в волнах, а затем взмывали вверх, к вящему неудовольствию гамена, считавшему, что «они слишком долго не клюют».
Радиус полетов по кругу то увеличивался, то уменьшался. Гурманство сочеталось с осторожностью.
— Эй вы, лентяи и лодыри, спускайтесь-ка вниз! — задыхаясь под шкурой, бормотал Фрике. — Я не сделаю вам ничего плохого, напротив… если бы вы знали, как это будет забавно… Тихо… похоже, клюет.
Убедившись, что приманка неподвижна, кондоры осмелели и, размахивая крыльями, полетели вниз. Началось нечто вроде воздушного стипль-чеза. Каждому хотелось стать призером. Каждому хотелось первому вонзить когти в кровоточившее мясо и, напрягшись изо всех сил, оторвать и унести самый большой кусок.
Они планировали на высоте около пятисот метров. Вот один камнем пошел вниз.
Кондор оказался чудовищно огромным с размахом крыльев не менее шести метров.
Гамен не терял ни секунды. Просунул правую руку в отверстие, накинул на лапу петлю лассо и туго затянул.
Кондор очутился в плену.
— Попалась, ласточка моя! — сияя от радости, воскликнул Фрике. — Теперь еще один… Скоро соберу полную упряжку.
Кондор отчаянно пытался вырваться, а его смущенные товарищи царственно парили в сказочных высотах, где даже у властелина мира закружится голова.
Шкура, как пончо, укрывала Фрике, а он наматывал на себя лассо, точно якорный канат воздушного шара.
— Надо действовать, нельзя упустить добычу. Есть же кол! Совсем позабыл про него. Птица не смогла его выдернуть… Так пусть посидит на веревочке, как майский жук на ниточке… А надоест — посмотрим.
После здравых рассуждений Фрике отмотал лассо так, чтобы кондор мог подниматься не более чем на десяток метров. Появилась возможность немного отдохнуть.
Попытки освободиться длились недолго; разбитая усталостью, обескураженная тщетностью усилий вырваться из силка, птица опустилась наземь.
И хотя она била крыльями и распускала когти, гамен схватил ее, крепко связал, или, как он любил выражаться, «заковал в железо» и «спустил в ров со львами», иными словами, затащил в неглубокую пещеру под боковым уступом.
— Теперь остается словить тебе товарища. Возможно, это будет трудно. Птицы, похоже, встревожились. Тем не менее остается рассчитывать на их глупость.
Гамен разложил орудия ловли в прежнем порядке, вновь залез под шкуру и, с надеждой на успех, принялся внимательно наблюдать за происходящим.
Решительно, глупость кондоров превосходила все возможные пределы. Не прошло и четверти часа, как половина птиц, шумно размахивая крыльями, спустилась на приманку и занялась шкурой.
В плен же Фрике взял только одного, но этого было достаточно: само пленение оказалось столь же недолгим и нетрудным, как и первое. Второй кондор тоже попал в пещеру.
— Что ж, мои херувимы, — обратился Фрике к остальным с прощальной речью, — если прилетите на ту сторону Кордильер, тогда, наверное, увидимся. Итак, до скорой встречи!
После этого наш друг бодро и весело спустился к индейцам, чтобы истолочь ежедневную порцию риса, маиса и проса.
Он объяснил, что спальные принадлежности оставил наверху, в этот день ел за четверых, а ночью спал блаженным сном.
Следующий день должен был все решить. Проснувшись, Фрике стал насвистывать веселые мелодии, что означало: на душе у него праздник.
Из ляжек покойного быка гамен выкроил два солидных куска по три фунта весом, связал их друг с другом волокнами алоэ и перекинул через плечо.
Затем, срезав три длинных, тонких и прочных побега бамбука (один длиной в семь метров, а два других — по три), Фрике отправился прежним путем в горы, предварительно объяснив индейцам, что собирается на рыбалку:
