Жюльетта Бенцони - Талисман Карла Смелого
– Благодарю покорно! Тоже мне радость, для одних быть живой достопримечательностью, а для других денежным мешком. Нет уж, пусть уж остается в Америке.
Адальбер, только что вернувшийся из Понтарлье с газетами, сразу понял, о ком идет речь, и с примиряющей улыбкой произнес:
– В воздухе пахнет грозой, профессор. Что-то идет не так?
– Профессор спешит с отъездом, – сообщил Альдо, – а я говорю ему, что мы огорчимся. Для того чтобы поучаствовать в настоящем местном празднике, стоило приехать. И еще сказал, что нужно было бы привезти сюда Уишбоуна.
– Глупости какие, – пробурчал Юбер.
– Ничего подобного! С его-то любознательностью и любопытством! Я бы удивился, если бы он заскучал. Уверен, что он увлекся бы сокровищами Карла и скупил половину здешних земель, чтобы никто не мешал ему в них копаться! Впрочем, довольно болтать, пора переодеться. Стрелки бегут, не пройдет и получаса, как хлынет народ и начнется торжество. Сначала официальная часть с речами и благословением епископа, затем банкет, тоже официальный, на котором будет присутствовать чуть ли не половина департамента, а потом, после небольшого отдыха, бал с буфетом. После бала фейерверк и в завершение празднества ужин за маленькими столиками. Скучать вам будет некогда, профессор! – Тут Альдо понизил голос и сообщил почти шепотом. – Не огорчайтесь, мы тоже уедем завтра. В общем, в самом ближайшем времени.
– Откуда у вас такая уверенность, кузен?
– А что здесь удивительного? Мы с Видаль-Пеликорном уже договорились об отъезде!
– Был бы очень этому рад. Но у меня предчувствие, что вы тут задержитесь.
– Не понимаю, откуда оно взялось. Или вы ясновидящий?
– Может быть. Не забывайте, что я друид. А это дает кое-какие способности.
«Мальчики», как иногда называла их тетушка Амели, с удовольствием узнали бы больше о способностях профессора, но, к сожалению, времени на разговоры уже не оставалось, и они поспешили разойтись по своим комнатам, чтобы облачиться в костюмы, достойные торжественной церемонии.
Парижане и местные жители не сомневались, что праздник будет великолепным, и не ошиблись. Он был удивителен со всех точек зрения, захолустьем от него и не веяло. В назначенный час дом и парк заполнили веселые нарядные люди. Они пришли на торжество в своих самых лучших нарядах, но не казались ни расфуфыренными, ни ряжеными. Старинные костюмы хранились так бережно, что выглядели новыми, и если кто-то, отступив на шаг, при виде их всплескивал руками, то от восхищения, а не от запаха перца или нафталина. Все женщины уже с утра были в длинных платьях, словно для бала, и в разноцветных соломенных шляпках, так что госпожа де Соммьер, никогда не изменявшая фасону «принцесса», который ввела в моду покойная королева Александра Английская, нашла достойное окружение своему изящному туалету. Весь Понтарлье и добрая часть видных семейств департамента пришли почтить старинную, благородную усадьбу, построенную во времена мушкетеров. Фиолетовый муар монсеньора епископа Безансонского необыкновенно впечатлил аббата Турпена, который имел дело только с духовенством Понтарлье. Похоже, весь департамент или, во всяком случае, большая его часть пришла почтить семью, живущую в этих местах уже три сотни лет и пользовавшуюся всеобщим уважением, а часто и дружбой.
Вместо аббата Турпена приветственное слово сказал епископ и дал свое благословение. Аббат Турпен был необычайно этому рад, потому что одна мысль о том, что ему придется говорить перед таким представительным сборищем, приводила его в ужас. Он терялся сразу, если вокруг не было успокоительного кольца его старой дубовой кафедры. После епископа многие говорили речи. Выступил даже Юбер от лица Коллеж де Франс и несколькими штрихами набросал историю семьи. После него префект чуть ли не со слезами на глазах надел на шею Лотаря галстук с розеткой командора Почетного легиона.
А следом рекой потекло «почетное вино» – шампанское, но, по желанию, его заменяли местными напитками: желтым вином или анисовой водкой из Понтарлье. Анисовая водка представляла собой смягченную разновидность абсента, который был изобрен во Франш-Конте, но в своем первоночальном, слишком крепком варианте был запрещен, начиная с 1915 года[42], хотя его пары вдохновили Дега и Тулуз-Лотрека на великолепные полотна. К напиткам были поданы канапе и крошечные бутербродики, дающие возможность ознакомиться с разнобразием местных копченостей и сыров, которыми издавна славился район О-Ду. Завершилась церемония банкетом для почетных граждан и весьма ограниченного числа друзей.
Беседа велась о том о сем, как всегда в подобных случаях, зато поданные блюда, отчасти домашние, отчасти от известного своим искусством трактирщика, никого не оставили равнодушными. Стоял месяц май, время сморчков, и, на радость гостям, все сморчки из двух ближайших лесов были приготовлены для них. Водре-Шомары ради своего необыкновенного праздника постарались отдать должное в первую очередь местной кухне. На стол подали курицу в желтом вине, приготовленную по особому рецепту, какую никто никогда еще не пробовал, форелей, паштет из гусиной печенки с трюфелями и множество других лакомств, пока не добрались до кофе с ликерами.
Сколько было произнесено тостов! Сколько раз уже неверными голосами гости выкрикнули «За здоровье!», пока, наконец, не разошлись по домам. Одни – чтобы немного отдохнуть и переодеться к балу, другие – речь идет, конечно, об официальных лицах – отправились на другие торжественные церемонии, а третьи мирно улеглись спать, чтобы привести в порядок голову после столь обильного возлияния.
Обитатели усадьбы решили прогуляться вдоль озера, кто-то углубился в парк, ожидая, когда стемнеет и зажжется иллюминация. Альдо, Адальбер и Юбер прогуливались в парке. Юбер выглядел озабоченным и не столько курил, сколько жевал сигару.
– Вас что-то огорчает, профессор? – осведомился Альдо.
– Да! Мое хорошее воспитание!
– Я вас понимаю! Вам трудно себе представить, как вы будете прощаться, едва погаснут праздничные огни! Не скрою, что и мне это не дает покоя. Наши хозяева приложили столько стараний, чтобы праздник удался! Да еще как! А мы собираемся сразу распрощаться с ними, выпив стаканчик на посошок! Это кажется мне верхом грубости. Вы, Юбер, хотя бы можете сослаться…
– Мне не на что ссылаться, а вот вас может очень не хватать в Венеции! Напомню, что именно вы, и не далее как сегодня утром, говорили об отъезде…
– А вы сегодня утром утверждали, что дар ясновидения сопутствует друидам.
– Но я не практикующий друид, – начал защищаться профессор. – И я на этом настаиваю!
