Заблудшие - Алексей Супруненко
— Кто такие? — поинтересовался незнакомец у парней, конвоирующих полицейских.
— Вот, пан сотник, захватили в лесу полицаев, — доложили ему.
— Это не те ли полицаи, что в Гуту Степанскую вчера заехали? — удивился военный.
— Они самые, — буркнул Вася Зленко.
— А чего же бежите под покровом ночи? — повеселел сотник.
— Не желаем головы подставлять под пули. Мы придерживаемся нейтралитета в ваших разборках с поляками, — взял на себя бремя переговорщика обер ефрейтор.
— Выходит, что поляки вам не друзья?
— Получается, что так, — согласился с таким утверждением оппонента Зленко.
— Зачем тогда в село приезжали? — интересовался главарь повстанцев.
— Рабочих для Германии забрать, — пояснил цель своего появления Василий.
— Почему не забрали? — ставил вопросы собеседник.
— Не нашлось желающих.
— И что дальше? — последовал философский вопрос, на который и сами шуцмана в связи с изменившимися обстоятельствами, хотели бы тоже получить ответ.
— Возвращались в Сарны, — признался Зленко.
— Что же мне с вами делать? — изобразил задумчивость на лице командир повстанцев.
— Вася? Зленко? — неожиданно вынырнул из темноты Бородай и заключил в объятия своего дружка. Сотник с интересом смотрел на эти братания.
— Друже «Дубовой», это мой товарищ Василий Зленко. Наш человек, — обратился Степан к Литвиненко.
— Надежный парень? — задал вопрос сотник.
— Еще какой! — поручился за сослуживца Бородай.
— А еще такие парни есть, кто за Вiльну Украiну? — окинул взглядом присутствующих Литвиненко. Шуцманы с надеждой в глазах переглянулись между собой.
— Есть, — в разнобой ответили полицаи.
— Кто желает с оружием в руках отстаивать независимость Украины?
Хороший вопрос. Откажись и останешься в овражке с пулей в голове. И для согласия уж больно простенькая процедура. Разве сотник не понимал, что ради спасения собственной шкуры все сделают шаг вперед? А может, не все так просто, как кажется? — размышлял Игнатов. Понятное дело, что его голос влился в хор голосов тех, кто был не против дать согласие на вступление в отряд УПА. Где он только не воевал? В Красной армии, шуцманшафте, а если доведется то и в украинской повстанческой армии повоюет, до поры до времени. У немцев паек, жалование, а что здесь? Скитаться по лесам за непонятную идею? Главное остаться в живых, а там и обратно сбежать можно, — тешил себя подобной мыслью Федор. Когда Дубовой предложил желающим воевать за новые идеалы, обозначить свою позицию в виде шага вперед, то Федька без колебаний сделал это. Остался на месте лишь фельдфебель Жукаускас.
Идиот! — другого бы слова к поступку своего командира Игнатов вряд ли подобрал. Сотник, судя по его довольному лицу, был даже рад такому решению Антанаса.
— Не веришь в идею Свободной Украины? — с ухмылкой, поинтересовался Литвинчук.
— Нет. Я дал присягу, — спокойно ответил шуцман.
— Идейный значит? На что рассчитываешь? Отпускать я никого не собираюсь, — предупредил Дубовой.
— Понимаю, — не стал изворачиваться Жукаускас.
— Уважаю честных. Хорунжий, — обратился сотник к Бородаю. Только теперь Федька заметил на лацкане куртки Степана нашивки хорунжая.
— Быстро Степа в гору пошел, — отметил про себя Игнатов.
— Говоришь, что твой товарищ надежный? Пусть это докажет, — забрал он карабин у стоявшего рядом бандеровца, и передал его Зленко. Тот без дополнительных слов понял, что от него хотят. Жукаускаса толкнули в спину, уводя куда-то в темноту. Хлестко прозвучал выстрел, которого все так напряженно ждали. Федька не успел прийти в себя, как его за шиворот вытащили из общей массы.
— Этого тоже туда. Он хотел сдать меня гестаповцам. Что допрыгался? А я ведь тебя предупреждал, — зловеще улыбался Степан, держа Игнатова за воротник куртки.
— Да ты чего Степа? Я же тогда просто пошутил. Мы же тебя не сдали, — залепетал Федор.
— Не верю я ему. Гнида он, — произнес Бородай.
— А где твой дружочек? — появился еще один отрицательный персонаж. При виде «Мясника» у Федьки задрожали поджилки. Надо же ему было так влипнуть?
— Он в Гуте остался, — клацая зубами от страха, произнес Федор.
— Мы все уехали, а он остался.
— С женушкой своей? Хочу еще раз повидать Стешу. Сладкая баба, — облизнулся Бородай.
— Так, что в расход его? — обратился Степан к «Дубовому». У Федьки выступила испарина на лбу.
— За кого разговаривали? — захотел знать Литвинчук, о ком так интересовался хорунжий.
— Друг у него Гришка Чижов, пулеметчик первой роты. Это он «Мясника» вычислил. У меня с ним давние счеты. Здесь у Чижова жена полячка живет, — пояснил ситуацию Степан.
— Вот и возьми его к себе. Зачем патроны переводить, пусть поляки раскошелятся, — оказался не столь кровожадным Литвинчук.
— Повезло тебе, — толкнул Степан в плечо Игнатова.
— Часики верни. Не пригодятся они тебе больше, — потребовал бандеровец обратно свою вещицу.
— Да, да, — суетливо произнес Федор, поспешно снимая с запястья часы.
— Сегодня на рассвете будем штурмовать Гуту Степанскую. Там засели наши враги польские шляхтичи, которые многие годы угнетали украинский народ. Вы должны будете в бою доказать свою преданность нашему делу, — кратко выступил сотник. Даже перепуганному Игнатову было понятно, что ни какой борьбы за идею не будет, а их просто используют, как пушечное мясо, посылая в первых рядах атакующих. Выживут, хорошо, не выживут туда им и дорога. Литвинчук еще тот хитрец. Деваться им все равно будет не куда. Впереди отряд самообороны, а сзади головорезы УПА. Убьют если не те, так другие. Но все равно, есть хоть какой-то шанс выжить.
Возвращались обратно к Гуте вместе с бойцами ОУН УПА, количество которых оказалось не малое. Атаковали село с разных направлений. Все получилось, как и предполагал Игнатов. Ему в спину дышал «Мясник» то и дело, подгоняя вперед Федора. Хотел наверное, чтобы того быстрее укокошили. Да не тут-то было. Федька хоть и был трусоват, но все чему его обучали в Красной армии он усвоил «на отлично». Бежать, стрелять, ползти все было предельно ясно. Накатили на обороняющихся как следует. В укреплениях приготовленных загодя, сидели не обстрелянные крестьяне и поэтому ко времени восхождения солнца
