Мартин Стивен - Крайняя мера
Грэшем не видел, как Том Уорд ушел к себе в комнату и, достав перо и бумагу, торопливо нацарапал записку и запечатал ее копией печати своего господина. В течение многих лет между семьями Уордов и Райтов заключались многочисленные браки, которые надежно скрепили их родственные связи. Одному Богу известно, что написал Уорд в послании, адресованном Киту и Джеку Райтам, но он сразу же догадался, что если и в самом деле затевается какая-то дьявольская авантюра, то родственники уже успели увязнуть в ней по уши. Человек, передавший письмо для господина, упомянул Кейтсби, который, по сведениям Тома, находился в данный момент в Уайт-Уэбзе вместе с братьями Райт. Уорд подробно изложил содержание письма и сообщил, что оно было прочитано в присутствии гостей. Вскоре после отъезда хозяина один из лучших наездников, находившихся на службе у Монтигла, выехал со двора и по приказу Уорда направился в сторону Энфилда. Не пройдет и нескольких часов, как Кейтсби узнает о злополучном письме.
Прибыв во дворец, дрожащий от волнения, взъерошенный после бешеной скачки Монтигл громко потребовал разрешения пройти в личные покои главного советника его величества. Несмотря на растрепанный вид, сегодня он выглядел гораздо лучше, чем во время предыдущего визита, когда, к своему великому стыду, свалился в Темзу и едва не утонул. Это произошло во время мятежа Эссекса. Тогда Монтигла выудили из реки и он был похож на готового к положению в гроб покойника. И по сей день во время путешествий по Темзе веселые лодочники при виде Монтигла предлагали ему добраться до назначенного места вплавь, сопровождая свои слова громким хохотом, разносящимся по всей реке.
Несколько лет назад Монтигла провели в другие апартаменты. Он трясся от страха за свою жизнь, но, несмотря на холодный прием, оказанный Сесилом, после беседы с главным советником в его душе затеплилась искра надежды. Сесил действовал уверенно и четко, словно хирург, отпиливающий пораженную гангреной ногу. Пользуясь безвыходным положением Монтигла, он его завербовал и сделал своим осведомителем. По условиям сделки Монтиглу разрешалось сохранить свое вероисповедание с исполнением всех обрядов. Кроме того, ему возвращалось высокое положение в обществе, которое он сам считал навеки утраченным. Взамен Сесил потребовал совсем немного: он должен сообщать главному секретарю обо всем, что происходит у католиков. По словам Сесила, эти сведения помогут сохранить мир в стране и будут использованы не во вред, а на благо самим католикам. И вот настал момент, когда главный советник короля должен был подтвердить свои слова делом.
Лакей широко распахнул дверь в ярко освещенную комнату. На роскошном столе с замысловатой резьбой расставляли ужин, похожий на тот, которым Монтигл не успел насладиться дома. Во главе стола сидел Роберт Сесил, граф Солсбери, главный советник короля Якова. Однако причиной замешательства Монтигла стал не он, а трое высокопоставленных гостей: Эдвард Сомерсет, граф Вустер, Генри Говард, граф Нортгемптон, и Томас Говард, граф Суффолк. За столом главного советника его величества собрались четверо самых влиятельных людей Англии, причем было общеизвестно, что трое из них либо являются приверженцами католической веры, либо относятся к ней весьма сочувственно.
Парадоксальность сложившейся ситуации поразила бы Монтигла гораздо меньше, заметь он лежащее на столе письмо, написанное крупным, почти детским почерком, на листе бумаги, привезенной из Испанских Нидерландов. Однако, когда Монтигл ворвался в комнату, Сесил предусмотрительно перевернул листок обратной стороной. В письме от неизвестного доброжелателя сообщалось следующее:
Милорд, если Вы вместе с лордами Нортгемптоном, Суффолком и Вустером пожелаете встретиться в субботу вечером за ужином в Ваших покоях в Уайтхолле, Вы найдете там послание, которое спасет Ваши души, как хорошая еда спасает плоть, и поможет спасти страну, а также Вас самих.
— Как ты думаешь, от него будет толк? — спросила Джейн, закончив трудиться над письмом.
— Кто знает? — откликнулся Генри. Руки девушки были перепачканы чернилами и занемели от напряжения после долгих часов кропотливой работы. Грэшем наклонился к Джейн и накрыл ее теплую руку своей, холодной, словно лед. — Если письмо дойдет до адресата, присутствие трех лордов-католиков поможет осуществить две цели: Сесилу придется действовать немедленно, даже если он выжидает время, чтобы опорочить Рейли, а с лордов-католиков снимутся все подозрения в участии в заговоре.
— На месте Сесила я бы решила, что какой-то сумасшедший хочет собрать нас вместе, чтобы убить, — поделилась своими соображениями Джейн.
— Для этого ему потребуется организовать мятеж и получить в свое распоряжение армию. В письме им предлагают встретиться в цитадели Сесила. Ему ведь не назначают встречу на поле в Ислингтоне, куда он должен прийти в полночь и без оружия. Кроме того, в письме есть два ключевых слова, которые привлекут внимание Сесила. Упоминание о «душах» говорит о том, что дело касается католиков. Я уверен, что он не знает подробного плана заговора, но если весь Лондон гудит о каком-то заговоре, Сесил не мог о нем не слышать, и с его стороны было бы полным безумием пренебречь любыми сведениями, имеющими отношение к этим слухам. Мы также упомянули о его «спасении», а для Сесила нет ничего дороже собственной шкуры. Так что, возможно, письмо и принесет желаемые плоды, а если нет, то для нас ничего не потеряно. Ведь главная задача не в том, чтобы собрать лордов-католиков в доме у Сесила, а в том, чтобы найти порох и заставить заговорщиков разбежаться в разные стороны.
Монтигл, разумеется, ничего не знал об этой беседе. Он приготовился к встрече с главным советником, а оказался лицом к лицу не с одним, а с четырьмя могущественными людьми, способными повлиять на его жизнь, карьеру и планы на будущее.
Изворотливый человечек, поселившийся в душе Монтигла, всегда приходил на помощь в нужный момент и помогал пережить любые перипетии. Отвесив низкий поклон всем четверым, он собрался с духом и попросил разрешения переговорить с его светлостью с глазу на глаз. При этом Монтигл не забыл подчеркнуть, что своей просьбой никоим образом не желает обидеть трех остальных благородных лордов.
Бросив быстрый взгляд на гостей, Сесил кивнул им и пригласил Монтигла в соседнюю комнату, куда слуга принес вино, чтобы подать его к ужину. При виде Сесила он как ошпаренный бросился вон из комнаты.
Сесилу не терпелось узнать, какие известия принес Монтигл, и для всеобщего блага определить свою роль в деле, которое становилось все более запутанным. Разумеется, милорд ничем не выдал своего нетерпения и лишь любезно осведомился о здоровье Монтигла, с задумчивым видом заметив, что прогулки верхом, подобные той, которую он только что совершил, могут нанести ему непоправимый ущерб. Монтигл еще не отдышался после бешеной скачки, его одежда была заляпана грязью, а по лицу градом струился пот. Он торопливо рассказал Сесилу о том, что случилось у него в доме и сбивчиво передал содержание письма и только потом вручил само послание.
