Александр Дюма - Царица Сладострастия
— О! — воскликнул принц. — Какое-то новое требование от нашего возлюбленного дядюшки! Вы разрешите принять посла прямо здесь? Может быть, мы вместе посмотрим письма?
Я, разумеется, согласилась.
Вошел посол и, обменявшись с герцогом любезностями, вручил депеши. Читая их, принц бледнел и кусал губы — по этим двум признакам можно было судить о его величайшем волнении.
— Что это значит, сударь!? — воскликнул он, сворачивая их. — Король, ваш повелитель, требует ручательств от меня, его племянника?
— Ручательств? Нет, ваша светлость, только помощи, то есть того, что просят у доброго союзника.,. Ваше высочество усматривает в намерениях его величества то, чего в них нет.
— Мой августейший дядя хочет разоружить меня окончательно, чтобы быть полностью уверенным в моем нейтралитете на время ведения затеянной им войны. Да будет так! Я пошлю во Фландрию три полка — это все, что я могу сделать в данное время.
— Боюсь, что его величество, прекрасно осведомленный о том, какими силами располагает ваше высочество, не будет доволен такой малостью.
— Савойя — бедная страна, сударь. И у ее герцога, в отличие от короля Франции, нет подданных и сокровищ, предназначенных для того, чтобы разбрасывать их по полям сражений. Возьмите то, что я могу дать, и оставьте мне необходимое для защиты моей собственной страны. Географическое положение ее таково, что против нас могут быть направлены контрудары; у меня могущественные соседи, они готовы выступить в любое время и отыграться на мне, но я не сдамся без боя и спасу свою честь, если это единственное, что я могу спасти.
Послу пришлось — ничего не поделаешь — согласиться. Обменявшись с герцогом еще несколькими незначащими фразами, он удалился, но в прихожей осведомился, в какие часы я бываю одна, поскольку ему необходимо поговорить со мной без свидетелей.
Мой конюший ответил ему, что определенного часа назвать не может, ибо его высочество приходит ко мне по нескольку раз в день и часто вовсе не покидает «Отраду», как он назвал мой дом. Посол ответил, что он пришлет узнать, каковы будут мои распоряжения.
Все это мне тут же пересказали, и я немедленно поделилась с герцогом услышанным. Он очень просил меня принять посланника Франции и проникнуть в его намерения. Таким образом мы могли бы узнать много полезных подробностей и действовать с большей уверенностью.
В тот же вечер посол попросил об аудиенции и немедленно получил ее. Чтобы лучше разыграть комедию, посол советовал мне не говорить герцогу
Савойскому о своем письме и о том, что за ним последовало; я отвечала с той же откровенностью. В политике так часто бывает: вы ошибаетесь, полагая, что вас разгадали, и надеваете маску, которую сами же и срываете, притворяясь, будто верите, что она у вас еще на лице.
Посол пришел ко мне на официальные переговоры от имени короля, своего повелителя. Его величество желал точно знать, каковы намерения герцога. Ему не хотелось думать, что родственник и союзник мог отвернуться от него, и тяжело было принимать суровые меры, поэтому он решил, что я, его подданная по рождению, питая к Франции привязанность, естественную для всех благородных сердец, буду защищать интересы своей родины.
— Мой прославленный повелитель знает, какой чести, какого внимания удостаивает вас его королевское высочество герцог Савойский, сударыня; ему известно, что вы этого вполне заслуживаете, ибо в высшей степени обладаете благоразумием и высокими добродетелями, блестяще; воплотившимися в вас. Его величество рассчитывает на вашу преданность и мудрость, надеясь, что вы сумеете объяснить герцогу Савойскому, с какой стороны его ожидает слава и процветание. Его величество король Франции не раз осыпал его милостями, герцог многим ему обязан, не смею думать, что он забыл об этом, но все же…
— Сударь, я, как велит мне долг, очень благодарна за? честь, которой удостаивает меня его величество король, Франции, и, хотя очень далека от сложнейших проблем,, возникших в настоящее время, могу заверить вас, что если его светлость герцог Савойский соблаговолит узнать мое скромное мнение, то я не дам ему совета, от которого могли бы пострадать его слава или его интересы.
— Я еще не выполнил моей миссии, позвольте же завершить ее. Мой повелитель, король Франции, очень хотел доставить вам удовольствие; высоко оценивая ваши достоинства и питая глубокое уважение к герцогу де Люину и всей его семье, он поручил мне передать вам свой портрет, усыпанный бриллиантами; такие портреты он посылает тем, кому желает оказать особую честь. Вот этот портрет; вы, конечно, узнаете короля, ибо в детстве имели честь неоднократно лицезреть его величество, не так ли?
Я приняла подарок так, как он заслуживал быть принятым, но ничего не предложила взамен — ни обещаний, ни откровений.
Перед уходом, в промежутке между двумя поклонами, несколько раздосадованный посол произнес — как бы под занавес — следующую фразу:
— Война во Фландрии, без сомнения, продлится долго и будет смертоносной; три полка — это очень мало; я думаю, что герцог Савойский должен держать наготове несколько других: они скоро потребуются.
В этих словах было сказано все; я поняла их смысл, но чтобы не выдать себя, ничего не ответила; господин посол лишь еще раз улыбнулся в ответ на мой любезный поклон. Я с нетерпением ждала принца — как и я, он понял всю важность этого предостережения.
— Ему хочется разоружить меня, это ясно, он боится меня. Наверно, он разгадал мои намерения, а может быть, кто-то предал меня. Но Небом клянусь, того, чего он хочет, не будет. Мое государство невелико, согласен, но, каким; бы оно ни было, я получил его от моих предков, владевших им благодаря Богу и собственной шпаге; я буду защищать мою страну от всех посягательств, от всех захватчиков. И я передам ее в наследство моим детям, не утратив ни одного замка; напротив, я расширю ее территорию, если жизненные обстоятельства мне это позволят, и докажу, что достоин имени, которое ношу; дорогой дядюшка вернет мне мои славные крепости Барро, Пинероло и Касале; я отниму их у него, иначе его солдаты все разрушат; я клянусь вам в этом, а вы знаете, что моей клятве можно верить.
Признаться, я восхищалась его горделивыми речами; не испытывая к Виктору Амедею любви, равной его чувству ко мне, я все же сильно привязалась к нему. Во всяком случае, я любила достаточно, чтобы выступить на его стороне против короля, родины и всех моих родных.
Я обожала наших детей; потеряв малюток, которых у меня отобрали, я изливала на этих нею свою нежность; их родина стала моей родиной, и их отец, совершенно естественно, был для меня самой главной опорой в жизни. Поэтому, пользуясь своим влиянием, я всей душой поддерживала его начинания и вдохновляла его. Людовик XIV хотел завладеть Савойей, домогался ее, она была ему по вкусу; она могла стать чудным украшением его короны, а мы хотели сохранить ее. И сохранили, хвала Небесам!
