Андрей Степаненко - Великий мертвый
— Ты хочешь сказать, что я вор?! — прищурился Кортес.
— Нет, — благоразумно сдал назад Авила. — Просто я не пойму, с чего такая щедрость? На кой ты этих новичков задабриваешь?
— Мне нужны новые солдаты, — отрезал Кортес. — Вот и все. Кому не нравится, пусть катится обратно на Кубу!
Авила побагровел.
— Будешь такими словами бросаться, вообще без солдат останешься.
Кортес хотел, было, тоже вспылить, но удержался.
— Кастильские бабы еще нарожают, — холодно произнес он. — Слава Богу, у нас в Кастилии каждый мальчишка — солдат.
А тем временем недовольство стремительно росло, и однажды, перед самым подписанием капитанами Нарваэса контрактов с Кортесом, прибыли делегаты из крепости Вера Крус.
— Мы слышали, ты золото даришь, Кортес, — мрачно изрек старший делегации Хуан де Алькантар, известный под кличкой «Старый».
— Только за службу, — усмехнувшись, развел руками Кортес.
Делегаты переглянулись.
— А разве мы плохо тебе служили? Где наша доля, Кортес?
Капитаны Нарваэса заинтересованно следили за развитием беседы.
— Никуда ваша доля не делась, — рассмеялся Кортес.
— Так, где она?
Кортес на секунду замешкался и понял, что ни врать, ни отказывать при новичках нельзя.
— В Тлашкале, — почти равнодушно кинул он.
— А почему она в Тлашкале? — насторожились делегаты. — Главная казна в Мешико, а наша доля почему-то оказалась в Тлашкале…
Кортес криво улыбнулся.
— Для безопасности, друзья, только для пущей безопасности…
Делегаты помрачнели и поджали губы.
— Мы хотим получить ее, Кортес, — внятно произнес Алькантар. — У нас в карманах — как раз самое безопасное место.
Кортес мысленно чертыхнулся. Прежде чем отдать долю гарнизона, от нее следовало отделить не учтенное сходкой «лишнее» золото. Однако ответить гарнизону он должен был немедленно…
— Собирайте сходку гарнизона, избирайте доверенного человека и — вперед! — пожал он плечами. — Письмо к отцу Шикотенкатля я дам.
Кортес уже прикинул, что пока делегаты будут добираться до Вера Крус, собирать сходку, а затем еще и возвращаться назад, он вполне успеет вывезти из Тлашкалы все лишнее.
— У нас уже есть доверенное лицо, — победно улыбнулись делегаты, — Вот он: Хуан де Алькантар. Давай письмо, Кортес. Он поедет прямо сейчас.
Кортеса как ударили в живот.
* * *Альварадо едва успел ввалиться в ворота старых апартаментов дворца, когда в небе сверкнула первая молния начавшегося сезона дождей, а через высоченные каменные стены посыпались первые, наудачу пущенные стрелы.
— Все живы? — выдохнул он.
— У нас один погиб, — отозвался один из старших команды.
— А у меня четверо.
— И у меня двое…
Альварадо грязно выругался: сколько он помнил, головы кастильцев оказывали на индейцев прямо-таки магическое действие, — язычники тут же рвались в бой.
— Осмотреть и укрепить все ворота! — хрипло скомандовал он. — Проверить боезапас! Усилить караулы вдвое.
В ворота тяжело ударили.
— Всем остальным — на стены! — выдохнул Альварадо.
Солдаты кинулись выполнять приказание, и Альварадо поймал на себе взгляд вождя двух тысяч крепких тлашкальских «носильщиков», предусмотрительно вызванных Кортесом в столицу перед тем, как уйти.
— Вам пока работы не будет, — мотнул головой Альварадо. — Ждите.
Вождь оценивающе глянул, как взбираются на стены кастильцы и развел руками, — нельзя так нельзя. Но прошло не более двух часов, и Альварадо, едва сумев отправить переодетого в одежду дворцовой прислуги гонца за подмогой, признал, что заблуждался, и ему нужен каждый человек. А осаждающие все прибывали.
Уже после первых попыток ворваться в старые апартаменты с налета среди индейцев мгновенно появились командиры, а, не прошло и суток, как осада приняла продуманный и бескомпромиссный характер. На улицах стремительно росли баррикады, мосты убирались, а ведущие к дворцу каналы круглые сутки углублялись, на глазах превращаясь в почти непреодолимую водную преграду. И — Бог мой! — сколько же здесь было людей… они шли и шли, и Альварадо прошибал холодный пот, едва он представлял себе, что его — рано или поздно — постигнет, если Кортес и Нарваэс перебьют друг друга, а он с гарнизоном останется в этой мышеловке.
А потом из расписных керамических труб перестала поступать вода.
* * *Никогда ни сидевшие в кандалах и вчетверо превосходящие числом «старичков», капитаны Нарваэса быстро осваивались. А когда они увидели, с какой легкостью Кортес выдал гарнизону Вера Крус его изрядную по размерам долю, вдруг посыпались двусмысленные шутки насчет повторного дележа Мешиканской добычи — нет, разумеется, только шутки…
И тогда Кортес решился. Зная, что позволить нагловатым нахлебникам войти в столицу — ни под каким предлогом — нельзя, он стремительно принялся формировать два отряда для экспедиций в Пануко и на Коацакоалькос. Пропорция состава была тщательно продуманной: двадцать своих на сто новичков — самых буйных.
— А где этот Коацакоалькос? — уже приготовившиеся хотя бы подержать в руках сказочную мешиканскую добычу, кривились новички.
— Какая вам разница? — хмыкнул Кортес. — Главное, что это золотоносная провинция, пригодная еще и для разведения скота. Вы ведь еще помните, сколько на лошадях можно заработать? Да, и прииски…
Капитаны уважительно притихли.
— Деньги на закупку скота я дам, — развел руками Кортес. — Работников там полно. В долях не обижу, — вон, Ордас хорошо знает.
Уже сидевший в кандалах, однако отнюдь не обиженный долей Диего де Ордас преданно ощерился.
— Завтра с утра выходите, — коротко распорядился Кортес. — И учтите: если кто-то с вечера не приготовит, скажем, альпаргаты, пусть не обижается, — утром пойдет босиком. У нас так…
Капитаны для приличия пошумели, но каждый помнил: договор с Кортесом подписан, а значит, придется идти, куда посылают. А едва отряды покинули город, а небо затянуло синими грозовыми тучами, прибежал гонец из Мешико.
«Это Альварадо пишет. В столице мятеж», — прочитал Кортес и встревожено затаил дыхание.
Он оставил столицу в абсолютном спокойствии — Какама-цин в цепях, Мотекусома под домашним арестом… и все-таки город был ненадежен.
«Вожди хотели напасть на нас, — писал Альварадо, — но я их опередил и убил почти всех…»
В небе раскатисто пророкотал гром, и по спине Кортеса пробежал холодок. Он знал, что Альварадо не смог бы собрать в одном месте всех без исключения вождей, но знал и другое: убийство даже одного вождя — огромная беда.
