Райнер Шредер - Падение Аккона
Но, погруженный в свои мрачные мысли, Мак-Айвор не замечал игры небесных красок. Он сердился на себя и предпочёл бы надавать себе пощёчин за легкомыслие, которое стоило ему всех драгоценных камней, спрятанных в желудке.
Как же он мог сожрать этот жирный суп из остатков баранины, который вчера вечером раздали приведённым в караван-сарай рабам? И это после трёх дней, в течение которых он ничего не ел! Где была его голова?!
Конечно, она была занята мыслями о Тарике, Герольте, Морисе и о Святом Граале. Но это обстоятельство никак не могло оправдать Мак-Айвора в его собственных глазах. Следовало помнить, что на богатую жиром пищу внутренности могут дать бурный ответ! Именно это и случилось! Среди ночи они взбунтовались.
Спасти изумруды и рубины, оставаясь вместе с другими рабами, было совершенно невозможно. Один из темнокожих надсмотрщиков Гази Гахарки отвёл его в отхожее место и лишь на время убрал свою левую руку с его ярма. Так драгоценные камни исчезли в зловонной дыре. Теперь у него оставались лишь два куска золота. Ну почему он проглотил эти камни, вместо того чтобы отдать их Тарику, а себе забрать золото? Ведь монет, все ещё хранившихся в шёлковом поясе под его туникой, ни за что не хватит, чтобы выкупить себе свободу! С их помощью в лучшем случае удастся подкупить надсмотрщика.
Минарет мечети, примыкавшей к восточной стене караван-сарая, пронзил прямоугольник неба над головой Мак-Айвора. Муэдзин поднялся на деревянную галерею, опоясавшую вершину минарета, приложил ладони ко рту и огласил городские кварталы призывом к утренней молитве. Крик муэдзина спугнул коршуна, сидевшего на золотом куполе под полумесяцем. Птица сделала пару кругов и вернулась на прежнее место.
— Тамплиер, ты знаешь, что муэдзином может быть только слепой? — спросил Мак-Айвора чей-то грубый голос по соседству. И, не дождавшись ответа, продолжит: — Потому что, если бы на молитву звал зрячий муэдзин, в этот момент он мог бы увидеть в каком-нибудь дворе или на крыше дома женщину с открытым лицом.
Его сосед — человек по имени Тимоти Тёрнбул из Ливерпуля, полжизни прослуживший в Святой Земле простым солдатом, а последние семь лет носивший цепи раба, издевательски усмехнулся.
— Аллаху, и прежде всего мужчине, которому принадлежит гарем, это не понравилось бы. На улицах города и в деревнях можно встретить множество женщин с открытыми лицами. Но правоверных мусульман это не беспокоит. Наверное, потому, что это простые работницы и служанки, которым приходится работать, а не жить в гаремах.
Тимоти глубоко вздохнул.
— Странно, что я думаю о таких пустяках. Ведь в ближайшие часы решатся наши судьбы.
— Мне в голову тоже почему-то приходят одни пустые мысли, — сказал Мак-Айвор. Он приподнялся и сел. Деревянное ярмо давило так, будто на шее у него висел мельничный жёрнов.
Во дворе караван-сарая кроме Мак-Айвора лежали ещё около сорока невольников. Под сводами за множеством колонн располагались и просторные стойла для вьючных и верховых животных, и дюжина комнат, которые Гази Гахарка сдавал торговцам. На верхнем этаже были покои, в которых отдыхали купцы. Некоторые из торговцев, а также слуги караван-сарая, услышавшие крик муэдзина, расстелили перед собой коврики, упали на колени и, обратившись лицом в сторону Мекки, начали утреннюю молитву. Призыву с минарета последовали и некоторые рабы. Среди несчастных, окружавших Мак-Айвора, находились матросы и пассажиры с «Калатравы». Но большинство невольников составляли все-таки уроженцы здешних мест, которых хозяева привели нынешним утром в караван-сарай, чтобы перепродать.
Тимоти Тёрнбула, который после семи лет мучений состоял только из кожи, костей и жил, на невольничий рынок Каира пригнали уже в третий раз. После того как Тимоти пять лет отработал в каменоломнях у подножия гор Мокаттам, его первый хозяин оказался в бедственном положении и пригнал Тимоти вместе с другими пятнадцатью рабами к Гази Абдулу Гахарке. Там его выкупил хозяин рудника. Но спустя несколько недель Тимоти постигло несчастье: он сломал руку в нескольких местах. А когда рука срослась, то перестала сгибаться.
— У тебя есть тема для разговора поинтереснее? — спросил Мак-Айвора Тимоти, который, видимо, смирился со своей судьбой.
— Расскажи лучше о каменоломне и о руднике, в которых ты работал. Хочу знать, что меня ждёт, — попросил Мак-Айвор.
Англичанин пожал тощими плечами.
— Да что тут рассказывать? Что в каменоломне, что на руднике тебе придётся вкалывать под палкой свирепого надсмотрщика, который сам получает за свою службу медяки. Работать будешь от восхода до заката солнца, пока не надорвёшь спину или что-нибудь другое и не лишишься последних сил. Тогда тебя снова отведут на невольничий рынок и продадут за пару динаров перекупщику, который живёт тем, что отправляет немощных рабов к дубильщикам и красильщикам, чтобы они присматривали за их варевом. Или станешь чистить отхожие места. Меня ждёт именно это. А больше я ничего не знаю.
Тимоти замолчал. И все-таки Мак-Айвору удалось узнать от него много ценного о жизни рабов и об охране, организованной в каменоломнях и на рудниках.
После молитвы караван-сарай оживился. С утра здесь совершались самые главные сделки дня. Открылись лавки, горожане заполнили внутренний двор. Караван-сарай гудел многоголосым шумом, споры купцов и покупателей становились все оживлённее. Начались торги по продаже рабов.
Мак-Айвор со свирепым выражением лица стоял в ряду других мужчин. Покупатели разглядывали и ощупывали их как скот. Безудержный гнев снова охватил Мак-Айвора, — он вспомнил, как глупо обошёлся с драгоценными камнями. Его ярость росла по мере того, как ему приходилось выслушивать оценки покупателей и их распоряжения.
Внезапно Тимоти Тёрнбул тихо спросил его:
— Видишь человека с плоским носом, одетого в чёрный, вышитый золотом кафтан? Он ощупывает вон того здоровенного негра с грудью, натёртой маслом.
Мак-Айвор кивнул. Невысокий человек в дорогом чёрном кафтане имел круглое лицо с плоским носом и узкими, косо посаженными глазами. Черты его лица свидетельствовали о монгольской крови.
— Вижу. И что?
— Это Амир Ибн-Садака! — шепнул Тимоти. — Постарайся не угодить в его руки!
— Что же в нём особенного? — поинтересовался Мак-Айвор.
— Он — владелец проклятого Байата аль-Дхахаба. Это самый бессовестный и жестокий парень из всех, которые присматривают здесь сильных рабов! — сказал англичанин. — Возможностей прожить хотя бы пару лет у тебя в каменоломне или на руднике будет больше, чем у этого преступника!
