Иван Дроздов - Похищение столицы
В кухню зашли оба генерала, Старрок крикнул:
— Олег Гаврилович! Отзовись!..
Квартира хранила тишину. Генерал Старрок со своим пронзительным всепроникающим умом подумал: «Из квартиры есть ход в другую квартиру». И решительно направился в спальню, которая по всем его расчетам должна соседствовать с квартирой в другом подъезде. А Муха обратился к Тихому:
— Из соседнего подъезда люди выходили?
— Минут двадцать назад подъезжала машина скорой помощи и в нее внесли человека, закрытого простыней.
Сказал и осекся: «Это же мог быть Каратаев!» О том же подумали оба генерала и Катерина. А Муха подступился к Вартаняну:
— Говорите правду, и это облегчит вашу участь. Если же будете врать, получите двадцать лет строгого режима.
Тем временем Тихий подошел к подозрительному месту в стене спальни и двинул по нему плечом. Стена подалась, лязгнули запоры — тут была дверь. Вартанян закричал:
— Не надо ломать! Я все расскажу. Тут были люди — их прислал Автандил. Они схватили моего соседа, что–то прыснули ему под нос и унесли. Это все, что я знаю. Ей–богу! Кто эти люди, куда повезли — ничего не знаю. Автандил знает. Он наш человек, кавказский барон — мы все его люди.
Старрок позвонил дежурному по своему отделению, спросил, у себя ли Автандил? Нет, его не было на месте. И на квартире его нет. Может быть, он находится в пути.
Генерал позвонил по сотовому телефону. Но Автандил и с дороги не отвечал. Было ясно: он скрылся.
Генерал Муха позвонил в ГАИ, просил усилить контроль на дорогах, сообщил приметы Объекта.
Началась обычная в таких случаях операция по поимке похитителей.
Вартаняна арестовали.
Катюша едва держалась на ногах. Силы ее покидали. Она вдруг вспомнила: «Москва — Мадрид». Схватила за рукав Старрока:
— Поезжайте в Быково, а я во Внуково. Рейс: «Москва — Мадрид». Задержите, проверьте — там наш Объект! Я слышала, как говорил Автандил. Ну же!..
Сама кинулась вниз, села в машину и — понеслась в аэропорт Внуково. В голове колотилась мысль: «Полчаса назад. Его увезли полчаса назад!»
И уже по дороге подумала: «Что же это я… одна. Ни Тихого, ни Артура».
Вылетела на шоссе, заняла ряд, где удобно было обгонять. И в местах, далеких от очередного поста ГАИ, разгоняла большую скорость, шла на тройной обгон, — встречные шарахались от нее, а она все жала и жала педаль газа, выходила на самолетную скорость и, только заметив впереди гаишников, «садилась» на скорость обыкновенную, «крейсерскую».
У раскрытых ворот аэропорта, куда въезжают большие начальники, остановилась, спросила у дежурного милиционера, на какой рейс идет посадка, и, услышав «Москва — Мадрид», метнулась в машину. Сказав постовому: «Я — майор милиции», помчалась к самолету. Под крылом подкатила к лестнице и увидела картину: молодой парень, подхватив за талию Олега, ведет его к бортпроводнице. Та преградила им дорогу, не пускает. Что–то говорит: очевидно, объясняет, что пьяного не пропустит, но парень объясняет: не пьяный он, а больной. Катя вскочила на капот машины, с него на крышу кабины и, кошкой перемахнув через перила лестницы, вцепилась в Олега, а проводнице совала под нос удостоверение: «Я майор милиции, этого человека выкрали!» И тянет за рукав Каратаева, который в полубессознательном состоянии смотрит на нее и не может понять, что происходит. А Катя, — откуда только взялись силы? — потащила Олега вниз, и он, валясь на нее всем телом, следует за ней. И вот уже миновали последние ступени лестницы, как сверху, из самолета, раздался голос Автандила: «Катерина!.. Кто позволил?..» И полковник, — он был в форме, — ринулся вниз и настиг их уже в машине, рванул дверцу заднего салона, и в тот момент, когда Катерина дала газ и помчалась к воротам, в которые только что въехала, она вдруг почувствовала резкую боль под лопаткой. Ее точно ужалила оса. И перед глазами поплыли земля и небо, и она, сбросив газ и нажав на тормоз, уронила голову на плечо еще не пришедшего в себя Олега. Слышала, как к машине подкатил мотоцикл и как Автандил с кем–то объяснялся: «Я полковник милиции, вот мои документы…» И больше она ничего не слышала.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Пробудилась Катерина ночью, в комнате, освещенной голубоватым светом луны. Луна была полной, выглядывала из–за листьев каких–то деревьев, высвечивала сетку, которой были зарешечены два окна.
«Где я?.. Что со мной?.. Где Олег?..»
Вопросы эти подняли ее над подушкой, и она услышала шум в голове, болезненное кружение. Вспомнилось все, что произошло на аэродроме. И вдруг ясно, с физически ощутимой зримостью поняла все, и даже представила, как сует ей Автандил под лопатку иглу с желтоватой жидкостью, от которой временно наступает потеря сознания. У нее в сумочке лежит коробочка с дюжиной «заряженных» игл, — их дал ей Автандил на случай, если кого придется уложить на несколько часов.
Нащупала над карманом жакета мини–телефон: то ли пуговица, то ли брошка. Хорошо, что не сняли и никто не догадывается, что это за зверь у нее на жакете. Пошарила в сумочке: там, среди мелочей женского туалета, лежит еще один, запасной аппаратик. Хотела позвонить маме, Старроку, Тихому или Артуру, но раздумала. Вдруг как ее подслушивают? Попыталась встать — голова кружилась. Слегка поташнивало. Лежала, смотрела в потолок, думала. Настроение было самое удрученное. Не знала, где Каратаев. Но чутьем разведчицы понимала: за границу его не увезли. Была уверена, что органы и милиция подняли все силы и контролируют дороги, поезда, аэропорты. И еще высчитывала, как далеко могли ее, или их с Олегом, завезти от Внуково. Яд иглы действует пять–шесть часов, — значит, дальше чем за двести–триста километров не увезли. А скорее всего, они на даче Автандила и Олег здесь же, где–то рядом. Вспомнила рассказ полковника о каком–то совхозе, у которого он купил гектар земли с дубовой рощей на склоне, а под склоном бежала небольшая речушка. Интересно, знает ли о его даче Старрок?..
И снова ей захотелось позвонить Старроку, но осторожность взяла верх и она решила как следует оглядеться.
Луна сползла в нижний угол окна, и в комнате стало темнее. В душе воцарялось успокоение, думалось ей, что с ними ничего не случится, что Олег, такой находчивый и сообразительный, найдет средство ей помочь. Ему–то уж наверняка они ничего не сделают. Он всем нужен живой и здоровый, и те, кто их похитил, наверняка неглупые люди и сделают все, чтобы создать для него хорошие условия. А Олег, думала она со сладостным чувством удовлетворения, не может обрести душевный комфорт, не зная о моем положении, не будучи уверенным в том, что я нахожусь в безопасности.
