Богдан Сушинский - Жребий викинга
— Мне достаточно будет почувствовать себя правителем Норвегии, — лаконично заверил ее Гаральд.
Повелительница недоверчиво взглянула на принца и медленно поднялась. Окинув взглядом фигуру высокородной эллинки, норманн понял, что эта женщина все еще достойна быть любимой. Причем меньше всего юному викингу хотелось вспоминать сейчас о возрасте эллинской аристократки.
Смуглолицая, с ладно скроенной фигурой и со взбитыми в какой-то венцеподобный кокон волосами, покрытыми золотистого цвета паволокой[83], она сохраняла гордую, десятилетиями выработанную осанку.
Правительница скрылась за портьерой, а невесть откуда появившийся евнух-телохранитель положил свою крепкую руку на плечо юноши и тоже подтолкнул к портьере. К удивлению Гаральда, никакого ложа там не оказалось, грубая войлочная ткань скрывала за собой две едва приметные двери, что заставило телохранителя замешкаться, пока он не рассмотрел, какая из дверей осталась приоткрытой.
— Тебе повезло, варвар, — пробормотал телохранитель по-норманнски, подталкивая его к видневшемуся в конце коридора дверному просвету.
— Почему ты считаешь, что повезло?
— Потому что ведут тебя по «тропе императорской любви», а не по «тропе императорского гнева».
— Значит, у вас этот подземный переход называется «тропой любви»? Странно.
— Странно то, что повелительница благоволит к тебе. К чужеземцам свою благосклонность она теперь проявляет редко. А все остальное — привычно.
— Почему такая нелюбовь к чужестранцам? Чтобы не дразнить полководца Зенония?
— Чертова Этилла, — проворчал евнух. — Никто не знает, почему императрица до сих пор терпит эту болтушку, вместо того, чтобы приказать отравить ее или, для разнообразия, удушить.
— При чем здесь Этилла? Она как раз не виновна, разговорчивой оказалась императрица.
13
Какое-то время они шли по гулкому каменному коридору, затем спустились в полуподвальное помещение и через какое-то время, преодолев еще один освещенный масляными горелками переход, оказались в небольшом, облицованном разноцветными каменными плитами и окаймленном деревянными креслами и лавками бассейне. Здесь было очень тепло, чтобы не сказать жарко; по трем желобам в бассейн медленно стекала изумрудно-чистая, парующая вода, причем возле каждого желоба стояли большие керамические кадильницы, источавшие пьянящие запахи каких-то неведомых норманну благовоний.
Зал освещался множеством свечей, пламя которых отражалось в специально установленных настенных зеркалах всеми цветами радуги. Только теперь Гаральд понял, что омовение, через которое он прошел в «предбаннике» виллы повелительницы, являлось всего лишь подготовительным очищением перед этой подземной купелью.
Евнух скрылся за ближайшей мраморной колонной, а рядом с Гаральдом из-за той же огромной четырехугольной колонны возникла старая валькирия со своей моложавой напарницей. Они быстро раздели принца донага и аккуратно сложили одежду на ближайшую лавку. Затем Этилла взяла из рук напарницы кубок и подала его норманну.
— Выпей, только не утруждай себя молитвой.
— Что в этом кубке?
— Не бойся, не яд. У нас травят проще, — объяснила Этилла, посматривая на установленные помощницей песчаные часы. — И потом, правительница не любит совершать омовение с мертвецами. Побыстрее пей. Это всего лишь «напиток зачатия», а по мне, так это «напиток жестокого разочарования», для повелительницы, естественно. Кстати, на разных людей он действует по-разному. Некоторые впадают в такое состояние, словно у них начался приступ некоей сатанинской болезни, или, как ее еще называют, падучей.
Напиток слегка горчил, но это была горечь дикого меда. Когда Гаральд мужественно допил его, почувствовал, что хмелеет, но совсем не так, как хмелеют от медовухи. Еще несколько минут старая валькирия стояла рядом с парнем, наблюдая за перевоплощением. Когда на лице его проступила блаженная улыбка, она убедилась, что «напиток зачатия» начал действовать. Еще через несколько минут он станет безвольным и ко всему, кроме женщин, безразличным. Старая валькирия многое отдала бы, чтобы сексуальное бешенство свое этот юный, но уже достаточно крепкий норманн погасил на ней, но увы… Возможно, когда-нибудь, со временем. При этом сама она готова опустошить хоть три таких кубка.
Старая валькирия знала, что в эти же минуты императрица Зоя Македонская тоже опустошает свой кубок, а значит, воздействовать на ее страсть напиток станет в то же время, что и на страсть норманна. Только бы там, в бассейне, он не оплошал, иначе правительница рассвирепеет.
— Если чувствуешь, что с этим у тебя что-то не так, — с тревогой взглянула Этилла на детородный член странника, — разбудить в тебе мужчину всегда может «поцелуй лепестка», как это называют арабские наложницы императора. Знаешь, как это происходит?
— Уже знаю.
— Нет, пробуждать тебя буду не я. Есть одна молоденькая, совсем юная служанка-гетера…
— Не надо. Когда-нибудь в следующий раз и не здесь. Пока что достаточно «напитка зачатия».
— Правильно, императрица не любит, когда мужчина вынужден прибегать к помощи гетер, хотя в отдельных случаях вынуждена мириться.
В свое время «напитком зачатия» это зелье назвала сама императрица, поверившая, что оно способно избавить ее от бесплодия. После этого она переспала с доброй сотней крепких выносливых мужчин, у которых уже были свои дети, однако чуда так и не произошло. Другое дело, что некоторых мужчин этот напиток приводил в сексуальное бешенство. Как поначалу и ее саму. Правда, какое-то время она все еще надеялась, что жизненная сила кого-то из завлеченных ею мужчин, особенно юных, в конце концов сумеет проявить себя. Однако все эти мечтания давно развеялись.
Старая валькирия взглянула на стоявшие в нише у светильника песочные часы. Оставаясь сбоку и чуть позади от викинга, она наблюдала, как подергивается на скуле пока еще не ведавшая бритвы щека, и, страстно поведя рукой по бедру парня, решила, что он готов.
— Ладно, входи в эту божественную имперскую купель, — подтолкнула к ведущим в бассейн голубым ступеням.
— Она, как и прежде, будет чувствовать себя так, словно вы все еще находитесь в кабинете, — уже на первой ступени придержала его за руку Этилла. — Ласкать тоже будет, не прерывая беседы. Делай то же самое, беседуй. Поддерживай эту любовную игру.
— Трудно мне пришлось бы без твоих советов, — огрызнулся викинг.
— Не ворчи, а прислушивайся к ним, — соблазняюще провела руками по его ягодицам старая валькирия. — Тебе разве не сказали, что из покоев правительницы ведут два хода-тоннеля?
