Поль Феваль - Странствия Лагардера
Отчего? От алчности? Всадник так было и подумал. С огорченной улыбкой он протянул цыганке золотую монету, но та не взяла ее.
Она оттолкнула протянутую руку:
– Мне не нужно того, что там лежит, покажи мне только сам кошелек.
– Зачем?
– Покажи – я прошу тебя!
Это была не просьба, а крик души, вырвавшийся из. трепещущей груди. Молодой человек протянул кошелек.
На нем был вышит герб: в лазоревом поле серебряное стропило, сопровожденное тремя головами мавров натурального цвета две над одной; щит поддержан двумя золотыми леопардами с червлеными[66] горизонтальными полосами и червлеными же когтями; над щитом маркграфская корона. На другой стороне кошелька красовалось имя владельца.
В геральдике Марикита не разбиралась и герб долго не разглядывала, но, прочитав имя, она побледнела и выронила кошелек из рук. Если бы всадник не поддержал ее, она бы и сама рухнула на землю.
– Шаверни!.. – прошептала она, когда немного пришла в себя.
– Да, я Шаверни. Черт! Откуда ты меня знаешь?
Цыганочка выпрямилась, успокоилась и негромко сказала:
– Донья Крус ждет вас.
Маркиз так и подскочил:
– Донья Крус?! Вот это славно, провалиться мне к чертям! Ты знаешь, где донья Крус?
– Да, я знаю, где мадемуазель де Невер с доньей Крус. Вот только не знаю, где шевалье де Лагардер: я жду его здесь с самого полудня, чтобы отвести к ним. Если он не придет – все пропало.
Маркиз испустил радостный клич – так ржет боевой конь, почуяв запах пороха.
– А вот и нет, милая моя! – воскликнул он. – Совсем не все пропало! Пойдем со мной – здесь толком не поговоришь. Расскажи мне все, что тебе известно, и хотя шпага моя не сравнится с клинком Лагардера, ее, думаю, хватит, чтобы освободить молодую герцогиню и будущую – я надеюсь – маркизу.
Он кинул поводья слуге, взял цыганочку под руку и увлек ее в ближайшую харчевню.
Цыганка, уверившись, что перед ней – друг Лагардера, выложила ему все, что произошло с тех пор, как сама она повстречала Анри; девушка поведала о событиях в Мадриде, сообщила, что Кокардас хорошо запомнил того аквадора, который дал ему стакан воды, а главное – рассказала о Пенья дель Сид, где две пленницы ожидали освобождения.
Маркиз упивался ее словами, любовался огнем ее взглядов и отвагой, одушевлявшей ее. Когда Марикита закончила, он пожал ей руку – нежно и целомудренно, словно в благодарность за спасенную жизнь.
– Что же теперь предпринять? – спросил он. – У меня только двенадцать часов, затем я должен вернуться в армию. Впрочем, с тех пор как я впервые увидал этого дьявола Лагардера и полюбовался на то, что он вытворял у регента, я понял, что за двенадцать часов можно успеть немало. Я, правда, всего-навсего Шаверни. Но я сделаю все, что ты скажешь, даю тебе слово!
В глазах маленькой цыганки сверкнула молния.
– Надо убрать с дороги Пейроля! Возможно, придется его убить! Ты решишься на это, если будет нужно?
– Я-то? – рассмеялся маркиз. – Бывают, правда, моменты, когда я и мухи не способен обидеть, но Пейроля я с радостью прикончу в любую минуту – у нас с ним старые счеты! Если я сегодня услышу его предсмертный хрип, увижу свою шпагу в его груди да еще в придачу найду донью Крус, мне в один день привалит столько счастья, сколько иным не найти за целую жизнь!
– Так поезжай в Пенья дель Сид. Ты доберешься туда поздно ночью. Постучи пять раз в большую дверь, и мой отец тебе откроет. Ты скажи ему просто: «Меня прислала ваша дочь Марикита. Возьмите вашу шпагу, герцог, – и смерть Пейролю!»
– Герцог? Кто же твой отец?
– Это неважно… Интенданту Гонзага он не назвал своего имени… Впрочем, тебе я откроюсь: мой отец – испанский гранд дон Педро Гомес-и-Карвахал де Валедира, изгнанный из Мадрида за слишком дерзкий разговор с Альберони.
– А ты цыганка? Ничего не понимаю…
– Многие не понимают; обещаю – потом поймешь. Когда вы с отцом сделаете то, что я тебе сказала, он отведет тебя на второй этаж башни. Там ты встретишь мадемуазель де Невер и донью Крус – и все вы останетесь ждать нас с Лагардером. Нам надо знать, где искать вас.
– А чем займешься ты?
– Буду его искать. Я помогу ему обрести счастье. Не беда, что судьба приведет тебя к цели первым. Мы не должны забывать, что и он разыскивает свою невесту.
– Я первым делом ищу молодую герцогиню Неверскую, мою кузину, – заметил Шаверни. – Мои собственные дела – это уже потом. Разве донья Крус не сказала тебе этого?
– Прежде всего, – отвечала цыганка, – донья Крус мне сказала, что любит тебя.
– Возможно ли?
– Это так. Садись на коня и скачи во весь опор. Передай им, что я не встретила Лагардера у Новой башни, но сдержу свое слово и приведу его. Я найду его хоть на краю света, хоть ценой собственной жизни, но, если я не погибну, молодая герцогиня скоро увидит своего нареченного. Твое же дело – охранять их обеих, пока он не явится, и шпага моего отца будет заодно с твоей.
Она подробно объяснила ему, как ехать в Пенья дель Сид, и Шаверни, вскочив на коня, умчался галопом, окутанный клубами пыли. Он еще раз обернулся, послал отважной девушке воздушный поцелуй своей изящной рукой и скрылся. Это был поцелуй благодарности и надежды…
Маркиз исчез вдали, а Марикита погрузилась в раздумья. Почему на условленное место явился Шаверни, а не Лагардер? Почему шевалье не посадил ее сегодня, как тогда, в Панкорбо, к себе на седло? Увы! Где же он? Где его теперь искать? С тоской думала об этом Марикита, бродя по улицам и расспрашивая всех, кто мог бы ей хоть чем-то помочь.
Отвечали ей все больше бранью да шуточками, так что узнать ей удалось немного. В конце концов она заключила, что Лагардера с товарищами в Сарагосе не было: их не видели ни у одних ворот.
Понурив голову, с тяжелым сердцем Марикита отправилась искать ночлег. Вдруг неподалеку от нее послышались крики; из-за угла показался королевский гонец на коне, а за ним с воем и воплями высыпала толпа. Маленькая цыганка еле успела прислониться к какой-то двери и стала прислушиваться, пытаясь понять, что же значит весь этот шум.
Гонец на всем скаку разбрасывал афишки; люди хватали их на лету, рвали друг у друга из рук. Цыганочка тоже поймала одну. На девушку набросились, стали отнимать листок, но она скатала его в комок, засунула за корсаж, убежала в укромный уголок, расправила бумагу и углубилась в чтение.
Едва Марикита развернула афишку, как ей показалось, что чья-то железная рука сдавила ей горло. Объявлялось, что Франция и Испания находятся в состоянии войны. Всем французам, пребывающим во владениях его католического величества, предписывалось покинуть их в двадцать четыре часа под страхом тюремного заключения или даже смерти.
