Густав Эмар - Флибустьеры

Тигреро, увидев, что его труды оценены по достоинству, забыл про свою усталость и горел одним желанием — удачно завершить так хорошо начатое дело.

Когда лошади поели, их вновь оседлали.

— Я весь в вашем распоряжении, дон Марсиаль, — обратился к нему асиендадо. — Вы один можете спасти нас.

— С Божьей помощью, надеюсь, мне удастся, — с чувством проговорил Тигреро.

Путники вошли в реку, довольно широкую в этом месте. Вместо того, чтобы переплыть ее по прямой, дон Марсиаль долгое время следовал по ее руслу, приближаясь то к одному берегу, то к другому, старясь как можно больше запутать свои следы.

Наконец они достигли места, где реку с обеих сторон сжимали высокие скалистые берега. Течение здесь было таким быстрым, что тотчас же смывало всякие следы. Дон Марсиаль решил выйти на берег.

Теперь караван покинул пустыню. Перед ними расстилалась бесконечная, слегка всхолмленная прерия, постепенно поднимавшаяся до самых предгорий Сьерры-Мадре и Сьерры-де-лос-Команчес. Бесплодная, печальная равнина без воды и деревьев осталась позади. Впереди была роскошная растительность, бившая неслыханной силой жизни: деревья, цветы, травы, бесчисленное количество разных птиц, радостно перелетавших, певших и щебетавших в густой листве, и всякого рода зверье.

Около одиннадцати часов утра лошади устали настолько, что путники вынуждены были сделать привал, чтобы подкрепить лошадей, самим отдохнуть и переждать полуденный зной.

Дон Марсиаль выбрал место на вершине холма, откуда на много миль вокруг видна была прерия, но которое само было закрыто деревьями.

Тигреро, однако, воспротивился разведению костра для приготовления пищи, так как дым помог бы открыть их убежище, а в их положении никакая предосторожность не была излишней. Несмотря на все принятые меры и уловки, дон Марсиаль все-таки не был уверен, что ему удалось провести таких знатоков пустыни и прерий, как апачи. Несомненно было только, что с восходом солнца апачи должны были со всей возможной для них скоростью пустится в погоню за ними. Правда, скрыть свое местопребывание в холмистой, поросшей растительностью прерии было сравнительно легко.

Наскоро перекусив, Тигреро предложил своим спутникам отдохнуть, что им было в данном случае положительно необходимо, сам же поднялся, чтобы идти на разведку.

Человек этот, казалось, был сделан из стали, утомление не оказывало на него ни малейшего влияния, он обладал железной волей, не склонявшейся ни перед чем, желание спасти любимую девушку придавало ему сверхъестественные силы.

Он медленно сошел с холма, осматривая каждый куст, продвигаясь вперед с крайней осторожностью, положив палец на курок и прислушиваясь к малейшему шуму.

Спустившись в долину, он большими шагами направился к густому девственному лесу, могучие деревья которого подходили к самому холму, на котором он расположился со своими спутниками. В уверенности, что высокая трава представляет для него надежное убежище и его ниоткуда не видно, он шел довольно быстро.

Лес оказался действительно девственным, деревья росли так густо и настолько тесно были перевиты плющом и лианами, что проникнуть в него можно было только с помощью топора или огня. Если бы Тигреро был один, он спокойно справился бы с этим препятствием, с виду непреодолимым. Будучи ловким и сильным, а главное привыкшим к подобного рода вещам, он взобрался бы на вершину первого попавшегося дерева и стал бы перебираться с ветки на ветку на такой высоте, до которой лианы и цепкая поросль уже не доходили, как ему приходилось поступать уже не раз. Но что мог сделать он, того нельзя было требовать ни от дона Сильвы, ни от его дочери.

С минуту Тигреро чувствовал, как сердце падает в груди и бодрость его покидает. Но слабость эта продолжалась одно мгновение. Дон Марсиаль уверенно выпрямился, к нему вернулась решимость, он продолжил свой путь по лесу, потом повернул вдоль его опушки и пошел, выслеживая и крадучись, как дикий зверь охотится за добычей.

Вдруг он испустил негромкое радостное восклицание.

Он нашел то, чего почти не надеялся найти.

Перед ним открылась под сводом густой зелени едва заметная тропа, протоптанная дикими зверями к водопою. Требовался опытный взгляд Тигреро, чтобы обнаружить эту тропу. Он быстро и решительно направился по ней.

Как и все подобного рода тропинки, настоящая делала бесчисленное множество поворотов, постоянно возвращаясь к одному и тому же месту. Он углубился в лес довольно далеко, и затем опять вернулся на холм.

Спутники, обеспокоенные долгим отсутствием Тигреро, ждали его с нетерпением. Его встретили радостными восклицаниями. Он рассказал им, что видел и что нашел.

Во время рассказа дона Марсиаля один из пеонов сделал на склоне холма открытие, особенно ценное в настоящее время для путешественников.

Этот человек, от нечего делать бродя по окрестностям, наткнулся на вход в пещеру, но войти в нее не осмелился из боязни встретится с каким-либо зверем.

Дон Марсиаль задрожал от радости при этом известии. Он взял в руки факел из окотового дерева и приказал пеону проводить его к пещере.

Она начиналась всего в нескольких десятках шагов на склоне, обращенном к реке.

Вход в нее густо зарос кустарником и травой, и было ясно видно, что уже много лет в нее не заглядывало ни одно живое существо.

С большим трудом Тигреро раздвинул кусты, стараясь не помять и не поломать их, и проскользнул внутрь.

Вход был достаточно высок, хотя и узок. Дон Марсиаль высек огонь и зажег факел.

Пещера эта была естественного происхождения, из тех, что часто встречаются в предгорьях Скалистых гор. Стены ее были высоки и сухи, пол усыпан толстым слоем тончайшего песка. Воздух сюда, очевидно, проникал через незаметные скважины, сообщавшиеся с земной поверхностью. В ней не чувствовалось на малейшей духоты, дышалось легко и свободно, словом, в ней можно было неплохо устроиться. Она шла, постепенно понижаясь, и расширялась затем в большую залу, посредине которой открывалась пропасть. Сколько ни напрягал своего зрения дон Марсиаль, вытягивая факел, он так и не увидел дна этой пропасти. Он огляделся, нашел камень, оторвавшийся от свода, и бросил его в пропасть.

Долгое время камень отскакивал от стен, звук удара его слабел, наконец откуда-то со страшной глубины донесся чуть слышный всплеск.

Дон Марсиаль, по-видимому, удовлетворился полученными сведениями, обошел пропасть и продолжил свой путь в глубь пещеры. Проход опять стал очень узок и продолжал идти с сильным уклоном вниз. Минут десять шел он таким образом и наконец увидел вдали свет.

Он тотчас же повернул назад.