Виталий Гладкий - Сокровище рыцарей Храма
Все остальные молчали. Охранники — потому что не понимали смысла происходящего, дядька Гнат — потому что мысленно благодарил Бога за его милость (а ну как взорвался бы весь дом!), а Глеб — потому что понял, какую ценность только что загубил собственными руками.
Значит, это правда! Значит, ученые рыцарей храма все-таки нашли способ превращать в золото другие металлы! Это была уже не алхимия с химией, а нечто большее. Похоже, им удалось решить проблему ядерного синтеза. С ума сойти… Это в Средние-то века! Так вот откуда у тамплиеров появились баснословные сокровища, которые смущали современников и которые до сих пор не дают покоя кладоискателям, потому что исчезли бесследно.
ENS ENTIUM — сущность сущностей. Глебу уже попадалось это определение в старинных манускриптах. И только теперь он наконец понял, ЧТО оно означает.
«Господи, какой я идиот! — думал он в полном отчаянии. — Но я же не знал… Не знал! А если бы знал? — тут Глеб обреченно вздохнул. — Все равно включил бы…»
— Панэ отаман, панэ отаман! — раздался вдруг крик со двора. — Смотрите!
Дядька Гнат поднял голову вверх — туда показывал охранник — и растерянно спросил; наверное, сам себя:
— Шо воно там летает?
Ответ не замедлил — во двор, как горох, посыпались вооруженные люди. Они спускались с небес на управляемых парашютах. Глеб знал, что их называют «парашют-крыло». Не успел никто опомниться (даже охрана), как парашютисты окружили дядьку Гната и Глеба, а охранников заставили бросить оружие, что те и сделали без сопротивления, потому что нападавшие были вооружены автоматами.
Господин Боже вышел из гаража последним. Он приблизился к парашютистам (один из них, наверное, командир группы, козырнул ему двумя пальцами), обернулся к Игнатию Прокоповичу и Глебу и глухо спросил:
— И как нам теперь быть?
Ответил дядька Гнат. На удивление он очень быстро успокоился и посматривал на француза с хитрецой.
— А никак, — сказал он, улыбаясь. — Ваша взяла, признаю. Сядем, выпьем пляшку горилкы, и розийдэмся, як в море корабли. Бо мы ж скоро в ваш ЕС войдем, и наша дружба воссияет на века, — в его голосе послышались насмешливые нотки.
— Вы забрали у меня смысл моей жизни! Мой род был хранителем ENS ENTIUM. Теперь я опозорен. Опозорен! И понесу суровое наказание.
— Да, цэ проблема… И як ее решить?
— Для начала сделаем то, что вы предлагали… — лицо господина Боже перекосила злоба.
— Оцэ так… — дядька Гнат откровенно куражился. — А я думав, шо тилько я такый нэгиднык… Но я ж хохол, по-вашему варвар, нэ цивилизована людына. То вы, ясновельможный пан, хотите нас, як отых кошенят, в Днепре утопить? Идея, конешно, моя, но я був нэ прав. Признаю. Конешно, на колени падать не буду. Бо як упаду, то вжэ не поднимусь. И стыдно к тому же. А можэ, пан француз не знает, шо козаки ни перед кем не становились на колени? Ладно, шоб не усугублять дальше наш конфликт, вы кращэ посмотрите по сторонам. Хорошенько посмотрите. И вам сразу станет понятно, якый добрый дядько Гнат. Чому добрый? Бо вы щэ до сих пор жыви и здорови.
Глеб, как и все остальные, осмотрелся. На крышах и чердаках соседних домов сидели снайперы. А из-за забора торчали стволы автоматов. Это были бойцы дядьки Гната. Но откуда они взялись?!
— Ну шо, умрем все за компанию? — спросил дядька Гнат. — Я уже, может, и зажился на этом свете. А от вас, хлопцы, мне жалко.
Боже принял решение моментально.
— Опустить оружие! — скомандовал он хриплым от большого напряжения голосом.
Парашютисты мгновенно выполнили приказ. Но видно было, что они готовы драться до конца. «Фанатики… — понял Глеб. — Это серьезно…»
— Оцэ инша справа, — весело сказал дядька Гнат. — Думаю, шо нам трэба подписать мировую. Воевать уже не за шо.
— Я хочу забрать свое, — решительно сказал господин Боже. — Может, нам удастся восстановить …
— Не исключено. Нынче техника сильно шагнула вперед. Забирайте, нет проблем, — ответил Глеб и посмотрел на дядьку Гната; тот с одобрением кивнул, соглашаясь. — А как быть с планом?
— Можете оставить его себе, — сухо ответил француз. — Теперь он уже не нужен.
— Спасибо. А скажите, если это не секрет, почему вы искали этот план? Неужели вам не было известно, в каком месте спрятан ящик с ENS ENTIUM?
— Увы, точно мы этого не знали.
— Почему?
— Длинная история… — француз чуток заколебался, но все же продолжил; наверное, в разговоре он получал хоть небольшое, но все же облегчение от произошедшего с ним фиаско: — Если вкратце, то ящик был спрятан в подземном лабиринте Китаевской пустыни моим прадедом Франсуа Боже в 1918 году. Но прадеда и его людей потом расстреляли какие-то бандиты, и пластина с планом исчезла… на долгие годы.
— И как вы на нее вышли?
— Случайно. Мы предполагали, что пластина может появиться на антикварном рынке, и терпеливо ждали этого момента. Нам пришлось долго ждать, очень долго… Но что такое какие-то девяносто лет по сравнению с вечностью? Господин Ципурка имел неосторожность показать пластину одному из наших людей, большому специалисту по древностям, который случайно оказался в вашем городе, на предмет консультации. Дальнейшее вам известно.
— Ну, а зачем вы старушку обворовали (а может, и кокнули), деда Ципурку убили? Я уже не говорю о себе. Меня вы тоже хотели отправить на тот свет.
— Так получилось… Мы не желали смерти ни ему, ни вам. Я хотел договориться миром, но вы не пожелали.
— Да, это так… — Глеб сокрушенно вздохнул. — Увы, мир жесток, а люди глупы. Но вы ведь европейцы, записные демократы — и такие методы. Нехорошо…
Господин Боже промолчал, лишь одарил Глеба ненавидящим взглядом и начал отдавать приказания. Он вызвал несколько машин, в которые уселись парашютисты, и «газель», куда поместили цинковый ящик с остатками «сущности сущностей». А затем они уехали. И во дворе дядьки Гната воцарилась мертвая тишина.
— Хух… — сказал он, усаживаясь на скамейку. — Шось я трохы устал…
— Откуда появились ваши люди? — спросил Глеб.
— А як ты гадаеш, за яки таланты меня выбрали кошевым отаманом? Бо я умный и предусмотрительный. То-то… Я знав, шо отой жабоед нас в покое не оставит. Думаю, шо воны за нами следили. Издали. Ну, цэ я так предполагаю. И зробыв свой ход.
— Классный ход! — восхищенно сказал Глеб.
— Учись, сынок, пока я живой, — дядька Гнат гордо выпятил грудь; то есть все то, что выше пояса. — Жалко только, что ота хитрая машинка взорвалась. Нам бы золото тоже не помешало… Эх, жалко!
— Я тут немного прихватил… — сказал Глеб и достал из кармана новенькие флорины. — Тыщ сто «зеленью» можно за них выручить.
