Иезуиты. История духовного ордена Римской церкви - Генрих Бёмер
Подобные проявления открытого неповиновения повторялись все чаще и чаще. Когда в 1705 году папский легат Турнон запретил китайским христианам культ предков и Конфуция, иезуитские миссионеры не только не подчинились, но стали вести против Турнона интриги, пока китайский император не изгнал его из Поднебесной империи. Они поступили точно так же, когда курия торжественно запретила в 1715 и 1735 годах так называемые «китайские обряды». В ордене нельзя было найти и следов той безграничной и величественной в своем роде самоотверженности, которая некогда заставила Игнатия посвятить себя и своих учеников служению папскому престолу. Орден повиновался теперь только тогда, когда повиновение соответствовало его интересам. Лишь только папа, как, например, серьезный и энергичный Иннокентий XI, осмеливался идти наперекор его намерениям, орден немедленно проявлял готовность начать борьбу с самим папой.
На другие церковные власти и на старые монашеские ордена иезуиты обращали еще меньше внимания, чем на курию. Они, казалось, приняли за правило не допускать никаких соперников. Когда они проникали в миссионерскую территорию, где до них проповедовали Евангелие другие ордены, они боролись со своими соперниками до тех пор, пока те не уступали им своего места. Там, где, как, например, в Китае, другие ордены позволяли себе вмешиваться в сферу их деятельности, иезуиты вступали даже в союз с языческими властями, чтобы избавить себя от этих смутьянов. Так же они поступали и с неугодными для них епископами. Не следует удивляться, что в значительной части церковных сфер, и особенно среди старых орденов, иезуиты возбуждали не только зависть, но также ненависть и отвращение.
Корыстолюбие и властолюбие, полное презрение к обетам и отказ от старых идеалов можно было бы еще перенести, если бы иезуиты значительностью своих услуг доказали, что церковь не может обойтись без них. Но с конца XVII века об этом уже не могло быть и речи. Действительные успехи орден делает только в области языческих миссий. Напротив, в других отраслях его деятельности проявляется печальный недостаток в талантах, и даже в иезуитских школах проявляется вызывающий беспокойство упадок.
В то время как в Западной и Центральной Европе в школьное дело всюду проникали новые идеи и новые идеалы, иезуитские школы упорно сохраняли учебные планы, составленные по Школьному указу 1599 года. Они не могли отказаться даже от старой пагубной системы беспрерывной смены учителей, не говоря уже о дурных педагогических приемах. Иезуитская школа не только не развивалась, она приходила в упадок. В XVIII веке невежество духовенства нигде не было так велико, как в тех странах, где учителями семинарий были иезуиты; нигде умственная деятельность не была так слаба, как в тех странах, где ордену принадлежала абсолютная монополия преподавания; нигде университеты не пали так низко, как там, где читали лекции представители ордена.
Дисциплина в их учебных заведениях, пользовавшаяся некогда широкой известностью, также пришла в упадок, и даже латынь их учеников уже не отличалась прежним бесспорным превосходством, хотя латынь всегда оставалась единственным предметом, который изучали абсолютно во всех иезуитских коллегиях. Понятно, что австрийское, баварское и, в конце концов, даже испанское правительства пытались бороться с этим печальным положением вещей. К сожалению, орден не имел ни силы, ни желания приступить к радикальной реформе. С этого момента стало очевидным, что роль иезуитов как преподавателей и воспитателей пришла к своему концу. Действительную пользу в этом отношении он продолжал приносить лишь в Южной и Центральной Америке. Но, принимая во внимание невысокий уровень развития населения этих стран, мы должны признать, что это не слишком большая заслуга.
Упадок ордена в конце XVII и в начале XVIII века был настолько глубоким, что Игнатий едва ли смог бы узнать свое создание. Породивший его энтузиазм угас; дисциплина, бывшая одной из основных причин его успехов, была серьезно потрясена; конституция, которой он более всего был обязан своими блестящими победами, была расстроена и уничтожена. У тех, кто судил о нем не по отдельным исключениям, а по всей его деятельности в целом, не могло уже быть сомнения в том, что час его пробил. Ибо для проведения реформы собственными силами у ордена уже не хватало благоразумия и энергии, а о принудительной реформе, навязанной ему извне, нельзя было и думать.
Падение иезуитского ордена
Ни один монашеский орден со времени своего возникновения не возбуждал таких живых симпатий и антипатий, не занимал так постоянно общественного мнения Европы, не породил стольких легенд, не заставил так много писать о себе, как Общество Иисуса. Если мы просмотрим огромную массу сочинений, если мы прибавим к этому суждения, случайно высказанные выдающимися государственными деятелями, философами, поэтами по поводу той или иной стороны деятельности ордена, то нам придется констатировать, что оценка ордена, даваемая общественным мнением, с течением времени становилась все более и более негативной.
В первые годы существования Общества Иисуса даже протестанты восхваляли иезуитов как преподавателей. В среде католической церкви каждый успех его встречали с почти единодушным восхищением и радостью. Но в начале XVII века положение вещей резко меняется. Даже в католическом лагере на орден обрушиваются с памфлетами, которые по своей враждебности превосходят все, что написали против него протестанты. Прежде чем он успел оглянуться, просвещенные люди почти всюду отвернулись от него, и в конце концов орден попал в изоляцию. Почти всюду, даже в католических странах, его стали считать опорой обскурантизма и испорченности, почти всюду начали желать его гибели и добиваться ее всеми средствами.
Быстрее и сильнее всего поворот общественного мнения произошел во Франции. С самого начала орден имел здесь двух могущественнейших врагов: парижский парламент и Парижский университет. Оба, как мы знаем, всеми средствами старались помешать его упрочению во Франции. Оба впоследствии почти всегда были его непримиримыми противниками. Но после 1640 года к этим двум врагам присоединился еще третий – янсенисты. Уже того, что янсенисты находили почитателей и приверженцев среди наиболее высокопоставленных и образованных людей, было вполне достаточно, чтобы вооружить против них иезуитов.
Как только выяснилась огромная внутренняя разница, существовавшая между иезуитами и новым движением, орден начал борьбу с ним и не прекращал ее до тех пор, пока не побудил курию и абсолютную монархию раздавить янсенизм без всякой пощады. Однако эта победа обошлась ему очень дорого. В 1656 году янсенист Паскаль, один из самых мощных и
