Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон
Вибений поднял голову. Его рот слегка приоткрылся, и раздался сухой хриплый звук, когда он попытался заговорить.
— Что-что? — Мальвиний подошел ближе.
Вибений попытался снова, и Мальвиний наклонил голову, пытаясь разобрать слова. Ветеран вдруг плюнул Мальвинию в щеку, и ухмылка расплылась по его окровавленному лицу, когда главарь банды отступил с выражением отвращения, вытирая щеку тыльной стороной ладони. Хищный блеск вернулся в его глаза, когда он обратился к Пансе.
— Делай, что должен. Но добейся от него правды. Убедись, что он знает, что так или иначе умрет, и лучшее, на что он может надеяться, — это быстрая смерть, если он даст нам нужную информацию. Если он попытается быть храбрым, я хочу, чтобы вы показали ему, сколько мучений это повлечет за собой. Честно говоря, я не думаю, что он выдержит больше пары часов в твоих руках.
Панса улыбнулся.
— Поверьте мне. Я поработаю над ним как следует, господин.
— Я собираюсь выпить на другой стороне улицы. Доложи мне, когда закончишь здесь.
**********Прошло меньше часа, прежде чем Панса появился на пороге трактира, который Мальвиний заставил открыть, чтобы его обеспечили вином и едой. Время от времени из-за стены бани доносились крики агонии или громкие стоны, пока Панса занимался своей работой. Когда он вошел, его приспешник вытирал окровавленные руки о тряпку, а на его лице и открытых участках кожи виднелись пятна крови.
Мальвиний проглотил пирог, который он жевал, и вытер крошки с губ.
— Что-ж я слушаю.
— Он сказал, что не является одним из людей Цинны.
— Я так и предполагал, — лукаво ответил Мальвиний. — Так что же делает этот гребаный ветеран в одежде моего цвета? Полагаю, остальные, которых вы видели вместе с ним, тоже ветераны.
Панса кивнул.
— Он подтвердил и это. Есть еще кое-что. Один из моих соглядатаев был здесь в ночь, когда сожгли баню. Он утверждает, что видел, как наш человек Вибений был среди тех, кто сжег терму.
— Так, так. — Мальвиний почесал щеку. — Похоже, у нас их больше, чем та группа, с которой ты столкнулся. Мне это не нравится. — Он нахмурился на мгновение, глубоко задумавшись, а затем продолжил. — Они носили цвета Цинны, когда напали на мою баню. Хотели, чтобы я подумал, что за этим стоит Цинна, чтобы я пошел на него войной. Теперь ясно, что они также использовали наши цвета, чтобы подстрекать Цинну.
— Зачем им это делать, господин? И кто эти ублюдки?
— Новая банда, возможно. Размешивает дерьмо, чтобы ослабить меня и Цинну, прежде чем они наберут силу, чтобы закончить дело.
Панса поднял брови.
— Я ничего не слышал о том, что в Лондиниуме появилась новая банда.
— Я тоже. Но кто-то затеял играть интриги против обеих сторон, и я хочу знать, кто они, и где их найти. А потом я получу огромное удовольствие от того, что ты переломаешь им все кости, прежде чем перережешь их гребаные глотки.
— Да, господин.
— Ты узнал что-нибудь еще от Вибения?
Панса покачал головой. — Он замолчал после того выдал то, что я вам только что сказал. Я ударил его еще пару раз, потом он поднялся, закашлялся, издал глубокий стон и упал. Мертвый, как столб. Он был крепкой старой птицей, но я думаю, его сердце было уже не таким сильным, как раньше.
— Жаль. Нам нужно знать, где прячутся его дружки. Мы можем привлечь наших уличных бродяг к работе по их поиску. Скажи им, что тому, кто найдет друзей Вибения, полагается пятьсот сестерциев и место в банде.
— Да, господин.
— Тем временем мне нужно поговорить с Цинной. Объяви на улице, что я хочу поговорить с ним. Когда он откликнется, сообщи ему, что я предлагаю мир и хочу встретиться лично. В нейтральном и безопасном для нас обоих месте. Храм Цереры на южном берегу. Я буду ждать его завтра на рассвете. Скажи ему, что я буду один, и он пусть придет лишь сам.
— Один, господин? — Панса нахмурился. — Разумно ли это?
— Конечно, нахрен, нет. Вот почему ты и десять твоих лучших бойцов будут прятаться в камышах вокруг храма. Если я подам сигнал, вы прибежите. В противном случае держитесь подальше от глаз. Я скажу Цинне, что нас обоих разыграла третья сторона. Мы должны прекратить драку. Охота на людей Цинны прекращается, и мы оставляем его собственность в покое. Это должно продемонстрировать мои добрые намерения. Он захочет мира так же, как и я. Он также захочет отомстить тем интриганам, которые натравили нас друг на друга. Поэтому мы будем действовать вместе, чтобы выследить их, затем мы убьем их всех. А когда все закончится, мы переключимся на Цинну и сделаем с ним то же самое. — Мальвиний холодно улыбнулся этой перспективе. — Это, конечно, грязная игра и все такое. В конце концов, Вибений и его товарищи окажут нам хорошую услугу.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Когда темнота окутала Лондиниум, Макрон и Катон натянули на плечи темные плащи, пристегнули к поясам мечи и вымазали лица сажей из жаровень на складе. Аполлоний опустил пращу, из которой он упражнялся в стрельбе по мишеням, на битый мешок с гравием в дальнем углу двора. Он смотрел на них без своего обычного отстраненного язвительного веселья, пока они стояли у ворот, ведущих на улицу.
— Я должен пойти с тобой. Безопасность в количестве и все такое.
— В этом нет необходимости. Мы пытаемся пробираться по улицам, не привлекая внимания. Двое — компания, трое — мишень. Кроме того, ты уже сыграл свою роль, — заметил Катон. Двумя часами ранее шпион покинул склад, чтобы разыскать постоялый двор, где остановились царь и царица иценов со своей свитой в ожидании аудиенции у наместника. Паулин все еще находился далеко на северо-западе, готовя свои войска к кампании, которую он намеревался развязать против остатков племен и их вождей-друидов, все еще сопротивлявшихся в течение столь многих лет. Он еще не слышал о вспышке насилия на улицах. Катон полагал, что пройдет не меньше суток, прежде чем до него дойдет сообщение, и еще три-четыре дня, прежде чем он сможет вернуться в Лондиниум с достаточным количеством всадников для восстановления порядка. За это время могло произойти все, что угодно.
Он переключил свое внимание на Аполлония.
— Оставайся здесь. Если Мальвиний или Цинна узнают, где мы находимся, Рамирию понадобится каждый способный воин для защиты склада. А ты, друг мой, уже не раз доказывал, на что ты способен.
— Одно дело — ударить человека в спину, — пробормотал Макрон себе под нос. — Совсем другое — сразиться с ним лицом к лицу.
Аполлоний взглянул на него.
— Ты что-то сказал, центурион?
Макрон улыбнулся.
— Только то, что я рад, что ты на нашей стороне. Пока что…
— Я тоже, я тоже.
Катон приподнял запорную планку и сдвинул ее в сторону ровно настолько, чтобы открыть одну створку ворот, и поморщился, когда тяжелые железные петли издали тупой протестующий скрип. Света от звезд и полумесяца было достаточно, чтобы вглядеться вдоль улицы в обоих направлениях, но не было никаких признаков движения, ни факелов, ни мелких жаровень, зажженных в кронштейнах на стенах. «Это и к лучшему», — подумал он.
— Хорошо, пойдем, — мягко сказал он.
Он направился к выходу, и Макрон последовал за ним, прежде чем ворота с глухим стуком закрылись за ними и были заперты. Катон повернул налево и направился на запад по улице, застроенной складами. Прасутаг и его свита заняли все комнаты в трактире на противоположной стороне улицы, в метрах восьмистах от штаб-квартиры наместника. Преодоление этого расстояния не должно было занять много времени. Лишь бы они не столкнулись с бандами, патрулирующими улицы.
Он вел их к перекрестку в конце линии складов. Здесь почти не было признаков жизни, и они шли, держась в тени, насколько это было возможно. Время от времени они слышали негромкие разговоры людей, которые не решались привлечь к себе внимание. В конце улицы они наткнулись на склад, ворота которого были разбиты деревянной балкой, до сих пор лежавшей среди осколков.
