Вольф Серно - Тайна затворника Камподиоса
– ... а ты перебил меня! – от злости Кривошей даже побагровел, жилка на виске вздулась. – Укороти свой язык, еретик!
– Вам и в самом деле было бы лучше, – вмешался епископ Матео, – не противоречить системе доказательств отца Энрике. Если вы проявите благоразумие, мы, возможно, не станем прибегать к пыткам. Однако вы должны пойти нам навстречу. – Он бросил взгляд на алькальда, как бы испрашивая его согласия. – Однако при исключительной серьезности данного случая, я полагаю, аутодафе неизбежно...
– Хм-хм... – Дон Хайме пожал плечами. – Не знаю, право, ваше преосвященство...
– Зато я знаю. – Матео повнимательнее присмотрелся к упрямому обвиняемому. Для столь молодого человека у него на редкость выразительное лицо. Волосы, пусть спутанные и давно немытые, были в естественном своем виде пепельно-русыми и вьющимися, виду парня, что ни говори, ангелоподобный... Весьма подозрительно! Инквизитору вспомнилась короткая запись на полях одного из протоколов: подсудимый-де может оказаться отпрыском весьма богатого рода. Однако, кому бы эта мысль ни пришла в голову, с логикой он не в ладах: если предположить, что обвиняемый – отпрыск знатного рода, зачем матери понадобилось его подбрасывать монахам? Ответ ясен, как белый день: ребенок был незаконнорожденным и тем самым нежелательным. Следовательно, он лишен всех прав наследования, а собственных средств у него как будто нет.
– Вы должны признать сейчас, – Матео говорил деланно отеческим голосом, – что в вас вселился дьявол, который и побуждает вас вести разного рода беседы с духами и демонами. Да сжалится Господь над вашей бедной душой!
– Слышишь ты, покайся и признайся! – рявкнул Кривошей.
– Нет.
Кривошей, чья злость начала было уходить, снова разъярился. Взяв в руку тяжелый фолиант, он как бы между прочим начал читать вслух:
– «Искусство ведения дознания и степени пыток», труды Томазиуса из Поненсии. Я цитирую:
Первая ступень пыток состоит в наложении гаек на большие пальцы рук, причем наличествуют как отдельные, так и двойные гайки. Конечные суставы пальцев зажимаются между металлическими шипами, а затем завинчиваются до тех пор, пока преступник не даст признания.
Кривошей оторвался от книги: ему захотелось встретиться взглядом с преступником. Витус сделал вид, будто смотрит в окно. Пытка с помощью гаек и винтов, видит Бог, для него не в новинку.
Кривошей пожал плечами и продолжал:
Вторая ступень – это «гудящее корыто». В этом случае обвиняемого насильно кладут в некое подобие гроба, который затем плотно закрывается крышкой. Сквозь сделанные в ней отверстия внутрь запускается рой шмелей или ос, которые жалят его тело. Иногда тело обвиняемого распухает до такой степени, что трескаются завитые гвоздями доски гроба. Смерть иногда наступает быстро, иногда же обвиняемый умирает долго.
Кривошей перевернул страницу и откашлялся. Он заметил, что глаза алькальда от страха расширились, и продолжал зачитывать:
Третья ступень – это «качели для попугаев», еретик садится на пол, притягивая ноги к груди. Ладонями он охватывает голеностопы, и там их крепко связывают ремнями. После чего палач просовывает шест между подмышками и коленными впадинами. Шест поднимают на высоту человеческого роста, и еретик висит связанный на нем с опущенной вниз головой. Все в нем постепенно отмирает, а он сам испытывает при этом страшные муки.
Обвиняемый не сдавался. И ничем не выдавал, как он испуган услышанным.
Четвертая ступень – это испытание огнем. При этом одновременно поджигаются связанные в пучок гибкие жгуты, которые затем подносятся к подмышкам обвиняемого. Когда кожа сгорает и обнажается мясо, оно поливается кипящим маслом или жидкой горячей смолой...
– Продолжать, обвиняемый?
– Как вам будет угодно, – ответил Витус, не меняясь в лице.
– Зачем вы накликаете на себя беду, несчастный? – неожиданно подал голос алькальд. Он смотрел на Витуса совершенно спокойно, безо всякого сочувствия или жалости. – Вы только все усложняете и ухудшаете свое положение. Почему бы вам не раскаяться? Сделайте это, наконец! Может быть, тогда дело до пыток и не дойдет. Однако процедуре изгнания дьявола вы подвержены будете, это необходимо для спасения вашей души.
– Благодарю вас, алькальд, за ваше добросердечное участие, – соблюдая формальность, сказал епископ Матео. Откуда ему было знать, что слова градоначальника были отнюдь не бескорыстны: приближалось обеденное время, и дон Хайме успел проголодаться. Поэтому прекращение заседания или хотя бы продолжительный перерыв в нем были бы весьма кстати.
– Впрочем, я не уверен, – добавил инквизитор, – что изгнание дьявола из обвиняемого послужило бы всеобщей пользе и привело бы к успеху.
– Мне раскаиваться не в чем, – стоял на своем Витус. Он чувствовал, что теряет самообладание.
– Ну, как знаешь. – И Кривошей продолжал читать:
Патую ступень можно в зависимости от состояния еретика поменять местами с седьмой. Речь идет о «баскских подтяжках», «чурбане мясника» и «андалузском козле». Применяя «Баскские подтяжки», поступают следующим образом...
– Прекратите! – неожиданно завопил Витус. – Прекратите! Прекратите! Я этого больше не выдержу...
– А-а-а, я вижу, ты берешься за ум...
– Нет, я схожу с ума! – его словно захлестнуло свинцовой волной страха, ненависти и отчаянья. – Я с ума сойду! Когда я вижу, как ты, сволочь паршивая, наслаждаешься муками, которые вызывают твои способы пыток, какое наслаждение ты испытываешь при виде смертельного страха других, я не верю больше, что я среди людей! Мне омерзительно твое преступное сладострастие! Ты, ты... – он глубоко вдохнул, и ругательства так и посыпались из него: – Ты – преподлейшая, грязная тварь, самый подлый и ничтожный из монахов! Ты – бич Божий!
На какое-то мгновенье Кривошей потерял дар речи. Потом глаза у него выкатились из орбит.
– Да как ты смеешь, ты – неизвестно откуда взявшееся отродье подзаборной шлюхи!!!
Он выскочил из-за стола и бросился на обвиняемого с кулаками. Витус быстро отступил назад. Он инстинктивно выбросил вперед скованные цепью руки, но Кривошей уже успел ударить его кулаком в лицо. Юноша закачался и взмахнул руками. Металлические цепи, звеня, взлетели и сильно ударили Кривошея по левому плечу. Помощник епископа взвыл и растянулся на полу. Витус еще раз взмахнул руками...
– Остановитесь! – пронзительно закричал епископ Матео.
