Владислав Хапров - Ватажники атамана Галани
Несмотря на тяжёлые раны, поручик всё время рвался в бой. Поэтому его пришлось насильно спустить вниз, уложить в лодку и в сопровождении двух матросов с «Дианы» отправить в Макарьев.
В полдень Бахметьев приказал всем отступить как можно дальше в лес, чтобы не терять людей в бессмысленной перестрелке. На Шайтан-горе это вызвало бурю восторгов. Разбойники очевидно решили, что мы убираемся восвояси.
— Пусть пока радуются, — процедил сквозь зубы саратовский воевода.
К тому времени у меня в голове созрел план. И хоть надежды на успех он имел весьма призрачные, я всё же предложил его Бахметьеву.
— Под горой протекает подземная речка. В караульной башне Шайтан-горы есть спрятанный под полом колодец. Он ведёт как раз к ней. Об этом колодце знали только Галаня, Гольшат и Вакула. Я проведал о нём совершенно случайно. Галаня хранил на его дне свой хабар. Он говорил, что, судя по тому, как колышется огонь под землёй, речка выходит на поверхность где то за Шайтан-горой. Если он не ошибался, и мы найдём её, то сможем незаметно пробраться в крепость.
— Я же говорил, что вы светлая голова, Артемий Сергеевич! — радостно воскликнул Бахметьев.
— Вот только как залезть наверх по стене колодца?
— Насчёт этого не волнуйтесь. У меня есть казак, который десять лет провёл в плену в Бухарском ханстве. Так он там наловчился взбираться на любую скалу на одних пальцах. Как паучок по паутинке ползает, так и он по горам. Никак не могу надивиться.
Весь этот и следующий день разбойники беззаботно пировали, раньше времени празднуя победу. А мы, словно голодные волки, рыскали по лесу вокруг Шайтан-горы. И, как не странно, довольно быстро нашли, что искали. Галаня оказался прав. Один из калмыков наткнулся на грот, из которого вытекал ручей, впадавший затем в озеро. Грот был явно искусственным. Он представлял из себя арку, выложенную из отёсанных кусков песчаника.
Как только стемнело мы, запалив факелы, один за другим проникли в подземелье. Я взял с собой двадцать казаков, полсотни калмыков, а так же оставшихся семёновцев, горевших желанием отомстить за погибших товарищей.
Пещера то расширялась, то сужалась. Мы шли по воде, стараясь, чтобы течение не сбило нас с ног. Иногда на нашем пути вставали водопады. Мы забирались вверх используя верёвки, которые привязывали к вбитым в скалу корабельным гвоздям.
Наконец мы вышли на берег подземного озера. На другой его стороне находилась небольшая платформа, на которой стоял огромный, окованный железом сундук.
— Мы на месте, — сказал я, поняв, что именно в этом сундуке Галаня хранил свои сокровища.
Один из казаков, тот, что был в плену в Бухаре, разделся по пояс, обвязался верёвкой и поплыл на другую сторону озера. Он выбрался на платформу, и заглянул в сундук.
— Там пусто, — эхом донёсся его голос.
Последовал вздох разочарования, исторгнутый десятками людей, надеявшихся увидеть несметные сокровища знаменитого атамана и возможно даже их прикарманить.
Казак посыпал руки мукой и принялся подниматься по абсолютно отвесной скале, цепляясь за малейшие неровности поверхности и вбивая в мягкий песчаник корабельные гвозди, за которые цеплял верёвку. Десятки факелов выхватывали из темноты большую часть пещеры, однако завершающую часть пути верхолаз проделал в полной темноте на ощупь.
Добравшись до верха, он вбил в скалу последний гвоздь и, повиснув на верёвке, отодвинул каменную плиту, закрывавшую колодец. Выбравшись на поверхность, он поднял верёвочную лестницу и закрепил её с помощью всё тех же корабельных гвоздей. Наш верхолаз тихо свистнул, и мы принялись подниматься по ужасно раскачивавшейся лестнице на высоту больше чем двадцать саженей.
Я вылез из колодца первым. Вокруг на полу башни лежали кожаные мешки с серебром и золотом, взятым разбойниками с «царёва корабля». Казак открыл один из них и застыл на месте, в немом восторге созерцая невиданное им доселе количество денег. Затем зачерпнул горсть и сунул себе в карман, пробормотав:
— Не обеднеет Меньшиков. Он итак уже много наворовал.
Все кто выбирался на поверхность, тут же проделывали тоже самое, не обращая на меня никакого внимания. Наконец один из казаков подошёл ко мне и поинтересовался тихим голосом:
— А ты чего не возьмёшь?
От этого голоса у меня застыла кровь в жилах. Я понял, что если не последую их примеру, меня, как опасного свидетеля, немедленно зарежут и скажут, что я погиб в схватке с воровскими.
Я поспешил набить карман монетами. Казак хлопнул мне рукой по плечу и произнёс.
— Всё верно, Артемий Сергеевич. Казна чай не обеднеет. А то пока царь свои сатанинские корабли конопатит, а его дружки водку пьют и девок дерут, мои детишки в обносках ходят и сладостей никогда в глаза не видывали.
Велев всем сидеть тихо, я с несколькими калмыками взобрался на верхушку башни и осмотрелся. Большинство разбойников вповалку валялись на земле вокруг костров и полупустых бочек с вином. Однако на валу дежурили шестеро вполне трезвых караульных. Я подумал, что недооценил Кондрата Дубину. Он не такой уж дуболом, каким всегда казался. Я знал, что какими бы упившимися и бесчувственными не выглядели воровские казаки, стоит одному из этих шестерых поднять тревогу и через мгновение вся шайка будет на ногах, готовая дать самый серьёзный отпор любому неприятелю.
Я указал калмыкам на караульных. Те понятливо закивали головами. Почти одновременно в воздухе чиркнули тонкие полоски стрел. Все шестеро умерли, не успев издать даже стона, сражённые кто в горло, кто в глаз, а кто прямо в сердце.
Затем началась резня, ибо вряд ли кто назовёт происходившее сражением. Не буду описывать всё в подробностях, ибо гордиться воинскими доблестями мне приходится не больше чем мяснику, отрубающему головы курам. Скажу только, что немногие воровские казаки пробудились раньше, чем их настигла смертоносная сталь. Они пытались отбиваться, стреляли из пистолетов в мечущиеся в отблесках почти потухших костров тени, нередко попадая в своих. Несколько человек прыгнули с каменного вала в озеро. Половина из них разбилась, остальные попали в руки воеводы Бахметьева, когда выбрались на берег.
Ещё не начало светать, когда Шайтан-гора оказалась в наших руках. Её защитники, изрубленные так, что на тела невозможно было смотреть без тошноты, валялись по всему крепостному двору.
С рассветом начали искать выживших, чтобы палачу было чем занять руки, и нашли одного Кондрата Дубину, всего израненного, но вполне способного передвигаться, хоть и с большим трудом.
Так закончился второй штурм Шайтан-горы, а с ним и служба, порученная мне генерал-полицмейстером Антоном Мануиловичем Девиером. Я остался жив. Страшный атаман Галаня был убит, из его ватаги уцелело всего несколько человек, которых вскоре ждала мучительная казнь.
