Александр Абердин - Провалившийся в прошлое
Куда более смешная история случилась в гараже, который он превратил в маленькую стекольную мастерскую и химическую лабораторию. Вместе с двумя бравыми алхимиками-стеклодувами, Владимиром и Романом, парнями с бешено горящими глазами, он сложил две печи для варки стекла, изготовил три перегонных куба и установил хорошую вытяжку. На новое строительство времени у них пока что не было. Стекло они сварили быстро, причём кварцевое, отличного качества, после чего Митяй и два стеклодува выдули первые химические сосуды, и ведл-химик сразу же приступил к выпариванию калиевой селитры, растворив собранный в лесостепи субстрат в десяти тридцатилитровых широкогорлых стеклянных ёмкостях. В полученный коричневато-бурый раствор, в который Митяй с потрясающей его самого лёгкостью проникал ведловским взглядом, как до этого глядя на расплавленный металл, чувствовал его душу, он засыпал строго определённое количество золы, чтобы осадить азотнокислые соединения магния и кальция.
Потом мастер-ведл отфильтровал примеси через угольный фильтр, получив практически прозрачную, чуть-чуть желтоватую жидкость, и после этого сделал то, во что и сам не мог поверить. Своим немигающим ведловским взглядом он осадил вниз раствор других азотистых соединений и заставил всплыть наверх, а это было две трети с лишним, раствор калиевой селитры, после чего аккуратно слил его, и Владимир тотчас приступил к выпариванию, а Роман, перелив остаток в глиняные ёмкости – пригодится для производства серной кислоты, – помыл посуду, и они продолжили работу.
Когда Митяй смотрел на белые кристаллы готового продукта, он, честно говоря, не мог поверить в то, что произошло каких-то несколько часов назад. Не имея говорящих камней, он мог своим взглядом оказывать прямое и весьма нешуточное воздействие на материю, которая уже не казалась ему мёртвой. С этого момента он почувствовал, что обрёл Силу преображения, и теперь его по-настоящему начал одолевать зуд созидания. Правда, сначала ему нужно было разобраться с семейными проблемами, главной из которых был братец Тани. Вот уж действительно кочка образовалась на совершенно ровном месте.
Глава 13
Сватовство ведлов-мастеров Дмитрограда
Переделав до пятого ноября прорву дел, Митяй, Таня и их дружная команда ведлов-мастеров – а к тому времени все пятнадцать парней прошли через ночной разговор глазами с ведлом и ведлой, а потому тоже стали молодыми, до безобразия энергичными и прыткими ведлами, – наконец решили заняться стройкой, пока позволяла погода. Они отложили всю остальную работу и приступили к реконструкции дома и строительству двух новых мастерских, разбившись на три разновеликие бригады. Большая часть народа работала на доме, в то время как кожевенники строили себе именно такую мастерскую, какая им была нужна, а химики-стеклодувы, с приданными им агрономами, возводили маленький стекольный заводик и динамитную фабрику в придачу.
Главное, что теперь у них имелось хорошее, толстое и прочное прозрачное листовое стекло, благодарить за которое всем следовало Таню. О, эту девушку не зря освободили от всех работ. Пока все остальные трудились на своих рабочих местах, а Митяй кочевал из мастерской в мастерскую, щедро наделяя своих учеников с помощью ведловства всё новыми и новыми знаниями, не расставаясь с ноутбуком, Таня регулярно подвозила им на водоплавающем Ижике сырьё и материалы, но самое главное, притарабанила добрых пять тонн касситерита. Она обладала природным чутьём на минералы и очень быстро определяла их.
Митяй, отлив и обработав на доведённом до ума токарном станке вальцы из жаропрочной стали, не подверженной короблению, собрал установку для проката стекла. Раскалённая, ало светящаяся масса, проходя через вальцы, плавно опускалась на длинный стол охлаждения со столешницей из расплавленного олова, и на нём остывал отрезанный гильотиной лист стекла. Полировать его уже не требовалось, оно и так было прекрасно отполировано, хоть зеркала лей. Оконного стекла два лихих стеклодува отлили достаточно много, а потому ничто не мешало строителям пробить в стенах дома проёмы, оштукатурить их, вставить коробки, а в них оконные рамы. Работы на доме шли ударными темпами. Из него вынесли всё оборудование кожевенной мастерской и ликвидировали большую часть сухого склада, оставив всего одну большую кладовую. К дому пристроили прихожую с просторным тамбуром, подняли в ней широкие и удобные лестничные марши и затем перекрыли досками три центральных зала, самых больших в доме, а по периметру устроили на двух этажах по десять одинаковых жилых комнат и по две санитарно-бытовых, с двумя ванными комнатами и двумя туалетами в каждой, чтобы не стоять в очереди, если приспичит.
На самом верхнем этаже Митяй решил устроить две большие, многокомнатные квартиры: для себя и Тани и для Шашембы, относительно дальнейшего будущего которой он имел свои собственные представления. К семнадцатому ноября дом был полностью перепланирован, обставлен мебелью, и в нём на каждом этаже горели в печах соляровые форсунки. Главный зодчий провёл электропроводку и в каждой комнате повесил по лампочке, а в обеденных – даже по две. Какое-то время проработают эти лампочки, а потом они освоят выпуск своих собственных, как и построят на Марии электростанцию. В этом он нисколько не сомневался, ведловская сила бурлила в нём и настраивала ещё и не на такие подвиги.
Честно говоря, Митяй и сам не ожидал, что ведловство, соединённое с научными знаниями двадцать первого века, способно дать такие поразительные результаты. Вот теперь технический прогресс уже нисколечки не пугал его как эколога, ведь он мог поставить дело таким образом, что природе не будет нанесено никакого ущерба, а тот небольшой урон, который он уже причинил ей своими действиями, во-первых, окажется последним, а во-вторых, лес там всё равно придётся вырубить, чтобы можно было освоить всё пространство в междуречье Марии, Митяйки и Нефтяной.
Да, ведловство преподнесло ему ещё тот сюрприз. Раньше Митяй относился ко всем экстрасенсорным делам с насмешкой, не веря в них и считая экстрасенсов шарлатанами. Теперь же, став ведлом, окончательно убедился в том, что все они до единого аферисты и жулики. Он так и не стал телепатом и не научился читать чужих мыслей, а во время своих бдений у костра, когда напротив него сидел ученик, не передавал ему никаких знаний ни вербально, ни невербально, ни с помощью азбуки Морзе, а просто погружал его в состояние глубокой медитации, погружался в неё сам, и чёрт его знает, что происходило с ними обоими на подсознательном уровне. Во всяком случае, хотя он и помнил всё, наутро вставал так, словно проспал всю ночь в своей постели, уткнувшись носом в Танину щёчку. Спать днём ему после этого совершенно не хотелось, и, даже более того, Митяя после ночных экзерсисов переполняла энергия.
