Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Гай смотрел на королевский суд со смешанным чувством. Король Ричард так не похож на своего младшего брата, он весь источает мужество и благородство, весь его облик дышит воинской отвагой, рыцарственностью и мужской красотой, от которой сходят с ума женщины и которой восторгаются мужчины.
Сейчас коленопреклоненный граф Гуго Джильберт страстно доказывал, что против короля Ричарда ничего не злоумышляли, просто было слишком много слухов о его гибели, потому они и собрались, чтобы защищать свои земли в случае неизбежной смуты.
– Никакой смуты, – прорычал Ричард, его громовой рык слышали даже за пределами замка. – Я здесь, и власть моя незыблема!.. И я намерен вершить суд над изменниками и предателями. Кто считает, что я делать это не вправе, пусть возвращается домой. Я обязуюсь не преследовать трое суток, а потом отыщу вас хоть на краю света и сровняю с землей ваши замки!
Гай видел, как заколебались многие и начали переглядываться, есть шанс сейчас спасти шкуры, а там видно будет, но граф Гуго, самый старый и умеющий заглядывать в будущее, преклонил голову и сказал покорно:
– Ваше Величество, моя голова, мой замок, мои земли и жизни моих близких – в ваших руках!
Ричард некоторое время смотрел гневно, огромные ноздри бешено раздувались, как у скачущего коня, в синих как небо глазах бушует пламя.
– Граф, – не произнес он, а прорычал, – я отбираю у вас ваш замок, земли и вашу жизнь!..
Граф произнес покорно:
– На то ваша воля, Ваше Величество! Я признаю и покоряюсь.
Ричард мерил его гневным взглядом и прорычал еще злее:
– Но я даю возможность вам выкупить их. Сумму назовет вам мой казначей.
Граф не изменился в лице ни вначале, когда Ричард заявил, что забирает все, в том числе и жизнь, ни в конце, когда оказалось, что можно отделаться выкупом. То ли с возрастом приходит вместо бесстрашия равнодушие, то ли опытнейший граф заранее рассчитал, как поведет себя прямодушный король-воин и даже что скажет.
Следующим склонил голову граф Симон Мартин, ему Ричард сказал почти слово в слово то же самое, словно эту речь отрепетировал заранее. А может, и отрепетировал, он мог заранее обдумать, кому какое наказание, к тому же не зря принимал участие в спектаклях при дворе и привык играть роли.
Бароны Фабиан, Квентин, Репетанс и еще несколько лордов тоже сохранили головы и земли при условии выплаты больших штрафов, а вот барону Манфреду и виконту Ричардсону не повезло, Ричард отнял у них земли и передал прибывшим с ним из Франции рыцарям.
Еще он снял с должностей всех шерифов, за исключением Гая, в том числе и тех, кого сам назначил за большие деньги главами администрации графств, но основание для его действий было: никто из них не справился с обязанностями, не сумел собрать налоги, при них вспыхивают голодные бунты, разбойники множатся, как навозные мухи, и уже захватывают села, даже осмеливаются угрожать монастырям.
После того как последние заново присягнувшие покинули зал, Ричард кивком подозвал Гая.
– Да, кстати, дорогой друг, – сказал он могучим голосом, в котором звучала искренняя теплота, – через неделю я собираю в Нортхемптоне торжественную Пасхальную ассамблею. Нужно кое-что прояснить для моих подданных… и кое-что вбить в их туповатые головы. Ты должен быть там, Гай!
Гай изумился:
– Но я при чем? Что я там буду делать?
– Присутствовать, – отрезал Ричард. – Знаешь, Гай, умных людей легче найти, чем честных!.. Потому ты мне просто необходим. Я дам небольшой бой… и твое присутствие может понадобиться.
– Привести людей? – спросил Гай.
– А сколько у тебя есть?
– Только сорок человек, – признался Гай. – Но умелых и обученных. Однако, если брошу клич, соберется несколько тысяч.
Ричард посмотрел прищурившись, кивнул.
– Вот такие мне и нужны позарез. Нет, никого призывать не надо, но ты на всякий случай будь. Я уже разослал людей, они проследят, чтобы нигде не собирались большие группы рыцарей.
– А если все-таки?
Ричард ухмыльнулся.
– Это я учел сразу, – сообщил он. – Если кто-то ослушается, то они нарушители королевского приказа и уже потому изменники. А в Нортхемптоне моих людей будет достаточно. Ты примешь командование половиной отряда, второй будет руководить граф де Берк, опытный военачальник.
Гай присутствовал на этой Пасхальной ассамблее, что длилась несколько дней, и видел, как жестко и умело Ричард смирил даже самых воинственных, готовых выступить против него с оружием в руках.
Где громовым оглушающим голосом, где показной яростью, что вот-вот вырвется и буквально испепелит того, на кого направлена, он сумел обуздать и даже взнуздать большинство лордов, а потом заявил, что прощает их, и в доказательство нового нерушимого союза они все принесут ему заново присягу верности.
Лорды переглядывались, кое-кто уже присягнул принцу Джону, однако во всех проходах появились прибывшие из английских земель Франции рыцари, верные Ричарду, их вообще-то захватил с собой в Англию не Ричард, а умная и дальновидная Алиенора.
Судя по кровожадному облику Ричарда, он совсем не против, если лорды откажутся приносить ему оммаж, есть повод перебить их всех, а потом раздать освободившиеся земли за большие деньги тем, кто сумеет заплатить.
Гай, как и велел Ричард, принял под командование половину отряда и перекрыл ими выход. Не слишком явно, чтобы не выглядело открытой угрозой, это оскорбительное и чересчур заметное давление, но достаточно открыто, чтобы угрозу все-таки увидели и поняли, что плен не смягчил нрав жестокого и кровожадного короля.
Лорды, сеньоры и кастеляны дали клятву верности королю Ричарду, после чего он заявил не терпящим возражения голосом, что ровно через неделю состоится его повторная коронация в Винчестере.
Гай думал, что свою работу выполнил, все обошлось, и без крови, однако Ричард прислал за ним человека, знатного рыцаря из Франции, что вежливо, но настойчиво сопроводил его в сам Винчестер.
Он не знал, по правилам ли короноваться второй раз, но Ричарда это волновало мало. Вернее, совсем не волновало, он всю церемонию сиял, чувствуя свое полное торжество.
Гай так и не понял символики, то ли Ричард как бы начинал царствовать сначала, уже иначе, то ли решил всем напомнить, что он король, несмотря на то, что за все годы будучи им, провел в Англии всего несколько месяцев.
У знатнейших лордов, как он заметил, церемония вызвала глухое озлобление, но никто возражать не осмеливался. Ричард слишком крут в гневе, сперва казнит, а то и сам разрубит пополам, красуясь богатырским ударом, а потом спросит, а чего это он хотел сказать?
После окончания церемонии Ричард пригласил его в свои покои, угостил вином из Франции, коротко расспросил, как он сумел справиться с такой работой, Гай мирно объяснил, что держался не как шериф, а как воин-крестоносец, который страшится только Господа, но не принца Джона и его вельмож.
