Море, поющее о вечности - Александр Герасимов
Он вызвал на поединок капитанов других пиратских шаек, с которыми приходилось делить стоянку на Самофраки. Двое из них вызов приняли. Еще трое отказались, но лишь затем, чтобы впоследствии пожалеть о своей участи. Ни один из пятерых не выжил. После Амик объявил себя правителем острова, и не нашлось мужчины, готового это оспорить.
Под его началом начали собираться изгои, лишенные родины преступники и просто те, кому нечего было терять. Все они понимали лишь язык грубой силы, поэтому и тянулись к могучему предводителю.
Так началось правление Амика. Жестокое и своевольное, однако не лишенное некой рассудительности. Он удерживал разбойников в подобии хрупкого порядка с помощью собственного авторитета и часто — грубой силы. Его люди перестали быть простой бандой: пусть они промышляли грабежом судов, но на острове стало образовываться царство. На Самофраки появился властелин.
А что же семья? Имелась ли она у этого жестокого человека? Да, но ее никак нельзя было назвать полноценной. Трое детей от разных женщин, коими он овладевал в разные годы, — никто из них не испытывал к отцу привязанности. Все они напоминали сбившихся в кучу хищников, знающих, что для удачной охоты лучше держаться вместе. Но стоит вожаку дать слабину, и дерзкий молодняк с радостью перегрызет ему горло.
Теперь у него остался лишь один сын. Тот, что вызывал у Амика наибольшее разочарование.
Первый погиб во время обвала в горах. Никакой почести в этом не было — лишь случай, нелепая прихоть богов. Второй, Мигдон, пал во время стычки с лемноссцами на море. Амик сполна отомстил за его смерть. А третий, Даскил, не поддерживал отца ни в чем. Он был умен — по мнению Амика, слишком, — и гораздо больше тяготел к знаниям, чем к мечу или кулакам.
Даскил неоднократно давал понять отцу, что правил бы совсем иначе. Между ними не имелось родственной приязни; если бы у Амика оставались в живых другие сыновья, он бы рано или поздно отправил Даскила прямиком в подземный мир. Однако судьба распорядилась по-своему.
Из всех его потомков, как считал Амик, лишь Мигдон подходил на роль будущего правителя. Но того больше не было в живых. И виноваты в этом были лемносские ублюдки.
Мысль о том, чтобы искать причину всех проблем в собственном разбое, Амика не посещала. Разве он не познал главную истину этого мира?.. Пока жив, дерешься, нападаешь, убиваешь добычу. Если нужно, мстишь за павших. А рассуждать о добродетелях могут лишь слабаки.
Сейчас он глядел на нежданных гостей и ощущал, как ухудшалось и без того скверное настроение. Ему были подозрительны эти «мирные» мореплаватели, не нравилось красивое лицо их предводителя. К тому же, как и у любого поднявшегося разбойника, у Амика были основания опасаться чужаков в своих краях.
— Если вы желаете торговать, то мне нечего предложить. И ваши товары меня тоже не интересуют.
Он откинулся назад, на потертую спинку грубого трона. В зале зашептались, гости начали переглядываться между собой. Однако их главарь сохранял безмятежное выражение лица.
— Быть может, могучего Амика привлекают более… долгосрочные связи?
— Это какие же? — проворчал гигант.
— Насколько я могу судить, Самофраки переживает не самые простые времена. Я видел множество мужей со шрамами, лишенных пальцев или глаз. Ваши сады в плохом состоянии, а тучных пастбищ по дороге во дворец замечено не было. Может, я и молод, но внимательностью не обделен.
— Даже слишком. Желаешь меня подразнить или оскорбить? — тяжелый взгляд Амика стал еще более свирепым, а на шее вздулась жилка.
— Вовсе нет! — Ясон махнул рукой, отрицая. — Просто хочу добиться выгодного союза. К концу года твоим людям наверняка понадобится вино, правда? Много вина… И теплая мягкая шерсть. В противном случае недовольные могут поднять восстание. Так вот, я могу дать им все это.
— У тебя лишь один корабль. Хоть и огромный, но не говори мне, что он заполнен вином и прочими товарами в таком количестве! — фыркнул Амик, даже не пытаясь скрыть недоверия.
— Вовсе нет. Но мы плывем в Колхиду, чтобы наладить выгодную торговлю. Очень скоро все изменится, великий Амик. Мимо Самофраки пойдут корабли, набитые грузом. И будут делать это часто.
Ясон сказал это, чтобы вызвать у разбойника жажду наживы. И не ошибся: выражение на лице Амика изменилось. Теперь предводитель самофракийцев готов был слушать. Запустив громадную ладонь в жесткую черную бороду, тот заговорил:
— Допустим, я немного заинтересовался. Чего ты от меня просишь и что можешь дать взамен?
Ясон едва удержался от смешка. Его расчет оказался верным: островом правил жадный пират, осторожность которого притуплялась обещаниями золотых гор. Он сделал несколько шагов вперед и ответил, понизив голос, будто желая заключить негласный договор:
— Мне нужно знать, что мои корабли смогут ходить мимо Самофраки без препятствий. Море — неспокойная стихия, мы все это понимаем. Если торговые суда Иолка станут делиться частью прибыли с самофракийцами, это будет добрым делом, не так ли? Возможно, наша скромная дань вызовет улыбку на гневном лице Посейдона… Тогда мы сможем беспрепятственно плыть туда и обратно.
— Вот как! А ты неглуп и смел, — Амик смерил собеседника уже более благодушным взглядом. — Что ж, я увидел повод для обсуждения. Приходи завтра утром во дворец со своими людьми. Потолкуем немного.
Ясон поклонился, поблагодарил Амика и зашагал прочь. Его сопровождающие направились следом.
Вооруженный отряд самофракийцев с факелами в руках провожали аргонавтов до самого корабля, поэтому у тех не было возможности перекинуться ни единым словом. Однако стоило морякам подняться на борт «Арго», как они оказались недосягаемы для посторонних ушей. Навязчивые сопровождающие пропали из вида. Остальные члены команды налетели с расспросами — Ясон кратко пересказал содержание беседы с Амиком. Его тон изменился, царевич уже не улыбался.
— Здешний властелин — хищник, жаждущий чужой крови. Рассказы лемниянок были правдивыми, — закончил он свою речь.
Одиссей поддержал товарища:
— Завтра надо быть начеку. Не стоит верить ни единому обещанию этого головореза. Все его слуги и охрана — опасные негодяи.
— Да уж, ни одного добродетельного лица.
— Тебе этого достаточно, Ясон? — спросил Меланион, до этой поры молчавший, — Теперь мы осведомлены, что имеем дело с преступным сбродом.
Иолкский царевич с серьезным видом покачал головой:
— Если бы все было так просто! Я чувствую, что уйти просто так
