Прометей № 1 - Альманах Российский колокол
С апреля 1941 года англичане с помощью дешифровки немецких кодов[319] (эта операция с июня 1941 года получила кодовое наименование «Ультра») начали получать много информации о переброске немецких частей к границе с СССР. Черчилль (в отличие от британской разведки) сразу сделал вывод, что Гитлер готовит нападение на СССР и решил предупредить Сталина.
Однако специалисты по СССР в британской разведке и среди военных упорно отговаривали Черчилля. Разведчики утверждали, что коды самих русских настолько плохие, что если они начнут с их помощью передавать в войска полученную из Великобритании конкретную информацию о передвижении немецких частей, то немцы это прочтут, заподозрят неладное и сменят коды. Военные продолжали твердить, что русские все равно не выдержат удара немцев, предупреждай их или не предупреждай.
Тем не менее, Черчилль рискнул и 3 апреля 1941 года направил Криппсу для передачи лично Сталину добытую через «Ультра» информацию о передвижении к советской границе конкретных немецких дивизий (в частности речь шла о 3-ей танковой дивизии). В качестве источника был указан «агент, пользующийся доверием». Но тут Криппс пошел уже на прямой саботаж, не стал добиваться приема у Сталина, а как бы между делом передал данные заместителю наркома иностранных дел Вышинскому лишь 19 апреля 1941 года.[320] До Сталина, по всей видимости, эта важнейшая информация так и не дошла. Причем Криппс без санкции премьера угрожал Вышинскому, что Англия может заключить с Германией сепаратный мир, если СССР не вступит в войну.
Черчилль был взбешен таким поведением Криппса и даже после войны обвинял его в преступной халатности.
В отличие от Черчилля британская разведка, несмотря на однозначные данные в рамках проекта «Ультра», еще в мае 1941 года сомневалась в том, что Гитлер нападет на СССР. В то время главным аналитическим органом британского правительства был учрежденный в 1936 году Объединенный разведывательный комитет (ОРК, Joint Intelligence Committee). В него входили глава внешней разведки (МИ 6), глава контрразведки (МИ 5) и глава военной разведки министерства обороны.[321] 23 мая 1941 года ОРК пришел к выводу, что Гитлер может и не начать войну против Советского Союза.[322]
Интересно, что такую же мысль настойчиво внушал Черчиллю известный своими антисоветскими настроениями премьер польского эмигрантского правительства Владислав Сикорский. Черчилль был категорически не согласен ни с собственной разведкой, ни с Сикорским, наложив на донесение последнего резолюцию: «Меня это не убеждает. В любом случае либо война, либо силовой демарш (Германии) очень близки».[323]
10 мая 1941 года весь мир, включая Сталина, узнал по полете заместителя Гитлера Гесса в Англию.[324] Черчилль на сей раз почему-то решил не доводить до Сталина конфиденциальную информацию об этом инциденте[325]. И в Москве сильно заподозрили англичан в закулисной попытке через Гесса договориться с немцами о совместной войне против СССР.[326] Тем более, что после 1 мая 1941 года люфтваффе фактически прекратили бомбить Англию.[327]
Надо сказать, что Черчилль первоначально хотел издать официальное коммюнике, в котором говорилось, что Гесс прилетел в Англию «во имя гуманности, чтобы добиться мира между Великобританией и Германией» (так оно и было, если заменить «гуманность» на «антибольшевизм»). Однако министр иностранных дел Иден и его заместитель Кадоган отговорили премьера – они считали, что такое событие надо использовать политически для давления на русских. Поэтому 12 мая 1941 года было сообщено лишь о том, что чиновник МИД Великобритании, знавший Гесса с 30-х годов, проведет с ним беседу. Причем этого чиновника доставят в Шотландию специальным самолетом(!)[328].
Несложно представить, как на такую информацию должны были отреагировать в Москве. Но если англичане надеялись с помощью Гесса заставить Сталина вступить в войну на их стороне (иначе, мол, мы сговоримся с немцами и без вас), то преуспели они лишь в том, что недоверие в Москве к Лондону сильно выросло.
Надо сказать, что Гесс сообщил англичанам (Киркпатрику, см. сноску) примерно следующее: в ближайшее время Германия предъявит СССР некие требования и если они не будут удовлетворены по-хорошему, то русских ждет война. Однако о том, что нападение будет неожиданным и начнется на днях, мол, лишены любых оснований. Надо признать, что Гесс не лукавил – Гитлер действительно не принял на момент полета «заместителя фюрера» в Англию окончательного решения о приведении в действие «плана Барбаросса».
В любом случае все эти детали англичане в Москву не сообщили.
В начале июня 1941 года ОРК пришел к выводу, что у Красной Армии нет никаких шансов оказать сколь-нибудь серьезное сопротивление «такой высокомеханизированной армии, как германская».
Уже 11 июня 1941 года весь массив добытой с помощью «Ультра» информации убедил-таки британских разведчиков, что советско-германская война начнется в ближайшие дни. На следующий день кабинет министров поручил начальникам штабов родов войск проработать вопрос о направлении в Москву специальной военной миссии сразу же после немецкого нападения на СССР.
13 июня Иден сообщил советскому полпреду в Лондоне Майскому, что Германия в самое ближайшее время нападет на Советский Союз и что в этом случае англичане готовы направить в СССР военную миссию, чтобы поделиться опытом своих боевых действий против «рейха». В Москве после полета Гесса (нарочно, как мы помним, не разъясненного Сталину англичанами) сочли все это британской провокацией, после чего на свет 14 июня 1941 года появилось известное заявление ТАСС. Сталин хотел таким образом вынудить немцев на публичное прояснение своих позиций относительно СССР и своей цели добился – в Берлине демонстративно не стали опровергать приписываемые в заявлении ТАСС англичанам слухи о скорой войне между Германией и СССР. Таким образом, стало ясно, что война не за горами.
В этот же день, 14 июня 1941 года, ОРК предсказал, что Гитлер полностью разгромит русских в течение 6–8 недель. Заметим, что даже сами немцы не оценивали свои боевые возможности столь оптимистично. В этот же богатый событиями день 14 июня начальники штабов родов войск отдали формальный приказ готовить к отправке в СССР военную миссию, получившую кодовое наименование «миссия 30».[329] Цель этой миссии видели отнюдь не в конкретной помощи СССР – британские военные сами прекрасно понимали, что после недавнего позорного разгрома на Балканах и на Крите реально они помочь
