Бернард Корнуэлл - 1356

Мальчик заметил взгляд Томаса и сделал вид, что интересуется словами монаха.

— Думаешь, он прав? — спросил Робби. — Была битва?

— Нет, это слухи.

Монах теперь обращался к толпе с призывом пожертвовать деньги двум молодым людям, оба были в монашеских рясах и обходили людей с маленькими бочонками.

— Наши бравые воины страдают от ран! — прокричал монах.

— Они пострадали за Францию! Во имя любви нашего Господа Иисуса Христа, помогите им в беде! Будьте щедрыми и получите благословение Господа! Каждая монета поможет нашим раненым героям!

— Он мошенник, — с пренебрежением произнес Томас. — Просто мерзавец, пытающийся заработать несколько монет.

Они двинулись на север. Эллекенам приходилось избегать городов, потому что в любом поселении со стенами неизбежно имелось некоторое количество людей, способных выпустить болт из арбалета, а Томас хотел закончить свое путешествие, не потеряв ни единого человека в какой-нибудь мелкой стычке.

Он намеревался ехать на восток, потому что в этом направлении вероятнее всего было наткнуться на англичан, и он нашел их в деревне, над которой возвышалась высокая башня церкви. Эта церковь была единственным каменным зданием, остальные были построены из дерева, штукатурки и соломы.

Там была кузница с горном, пристроенным в заднем дворе под опаленным дубом, и таверна, окруженная кучкой маленьких домишек, а когда Томас в первый раз взглянул на эту деревню, окруженную виноградниками, он заметил и группу лошадей, пивших из небольшого ручья, протекавшего рядом с впечатляющей церковью.

Лошадей было больше пятидесяти, что предполагало по меньшей мере двадцать воинов, и они решили, что лошади принадлежат французам, но потом заметили прислоненный к стене таверны флаг со Святым Георгием, его красный крест выделялся на белом поле.

Он повел своих людей вниз с холма, на небольшую площадь, где латники встревоженно повскакали с мест.

— Мы англичане! — прокричал Томас.

— Иисусе! — с облегчением произнес высокий мужчина, выходящий из двери таверны. Он носил жиппон со стоящим на задних лапах львом и лилиями на голубом поле. — Кто вы такие? — спросил он.

— Сэр Томас Хуктон, — ответил Томас. Он редко использовал это почтительное «сэр», но его посвятил в рыцари граф Нортгемптон, так что иногда это оказывалось полезным.

— Бенджамин Раймер, — произнес высокий. — Мы служим графу Уорику.

— Вы с армией? — спросил Томас с надеждой.

— Мы ищем эту проклятую армию, — объяснил Раймер, а потом рассказал, что он с группой рыцарей сел на борт корабля, отплывшего из Саутгемптона, но потерял из вида флот, перевозивший остальные силы, шедшие на подмогу войску графа в Гаскони.

— Поднялся ветер и проклятый капитан запаниковал, и мы оказались в Испании, — сказал он, — а ублюдку понадобилось два месяца, чтобы починить корабль и доставить нас до Бордо.

Он посмотрел на людей Томаса.

— Какое облегчение, снова быть вместе с лучниками. Наши оказались на другом корабле. Ты знаешь, где армия принца?

— Понятия не имею, — ответил Томас.

— Слепой ведет слепого, — заметил Раймер. — И здесь нет эля, так что на этом плохие новости не заканчиваются.

— А вино есть?

— Говорят, что да. По мне, так на вкус оно, как кошачья моча. Ты приехал из Бордо?

Томас покачал головой.

— Мы из гарнизона на востоке Гаскони, — ответил он.

— Ты знаешь эту проклятую страну?

— Какую-то часть. Она большая.

— Так куда нам идти?

— На север, — сказал Томас. — По последним слухам, что до меня дошли, армия рядом с Туром.

— Где бы ни был этот чертов Тур.

— Он на севере, — объяснил Томас и выскользнул из седла. — Пусть лошади отдохнут, — велел он своим людям. — Напоите их и выведите. Мы отправимся через час.

Раймер со своим войском пошел вместе с Томасом, и тот размышлял, как им удалось выжить так долго, потому что Раймер удивился, когда Томас отправил вперед разведчиков, спросив:

— Что, это опасно?

— Это всегда опасно, — ответил Томас. — Это Франция.

Но пока враги его не беспокоили. Однажды Томас увидел вдали замок и повел колонну в обход, чтобы избежать неприятностей, но гарнизон не сделал попыток бросить им вызов или даже просто выяснить, кем являлись эти всадники.

— Возможно, они отправили большую часть своих людей на север, — объяснил Томас Раймеру, — и осталась лишь горстка, чтобы удерживать укрепления.

— Молю Господа, чтобы мы не опоздали на битву!

— Моли Святого Георгия, чтобы битвы не было, — отозвался Томас.

— Мы должны их разбить! — бодро заявил Раймер, и Томас вспомнил Креси, кровь на траве и стоны в ночи после битвы. Он промолчал, его мысли унеслись к Святому Жуньену.

Томас чувствовал, что они где-то неподалеку от аббатства, где захоронен святой, хотя это было предположение, вдохновленное скорее надеждой, чем фактами.

Местность менялась: холмы становились ниже и круглей, реки — шире и спокойнее, листва быстрее меняла цвет.

Всякий раз, натыкаясь на деревню или путешественника, он спрашивал направление, но обычно люди знали только как добраться до следующей деревни или, возможно, города, о котором Томас никогда не слышал, и потому он просто продолжал ехать на север.

— Мы пытаемся добраться до Пуатье? — спросил сир Роланд на шестой день.

— Мне сказали, что принц может быть там, — ответил Томас, но это предположил сир Анри, а поскольку сир Анри знал не больше Томаса, то это в лучшем случае было смутным направлением.

— Или ты едешь туда, поскольку это около Нуайе?

— Нуайе?

— Там покоится Святой Жуньен.

— Ты бывал там?

— Только слышал, — покачал головой Роланд, — ты туда направляешься?

— Если по пути.

— Потому что тебе нужна Злоба? — спросил Роланд почти обвиняюще.

— А она существует?

— Как я слышал, да.

— Кардинал Бессьер верит в это, — сказал Томас, — и черные доминиканцы, должно быть, тоже, а мой сеньор приказал мне найти её.

— Чтобы он мог использовать её в борьбе против Франции? — возмущенно спросил Роланд. Может, он и присоединился к эллекенам и готов был сражаться против армии короля Иоанна, но только ради Бертийи.

В глубине души он все еще был предан Франции, а это означало, что он поступает так ради Бертийи, только ради Бертийи, потому что она попросила его это сделать, а он выполнял все ее просьбы.

Он повернулся в седле и посмотрел на нее. Она ехала с Женевьевой. Томас хотел, чтобы ни одна из них не поехала на север, но Бертийя настояла, и было невозможно отказать ей, когда жены стольких лучников и латников ехали с ними верхом.