Александр Зеленский - Чекан для воеводы (сборник)
Но прежде, чем отправиться в Кронштадт, Экзорцист посетил дом Свенсонов, находившийся в черте Санкт-Петербурга, недалеко от Сенной площади, места экзекуции всех провинившихся слуг, чьи хозяева по какой-то причине сами не имели возможности «поучить наказанием» нерадивых.
Однако с госпожой Ингрид Головиной Экзорцисту повидаться так и не удалось. В доме Свенсонов ему сказали, что «госпожа графиня плохо себя чувствует и никого не принимает». И сие навело его на мысль, что шведка, скорее всего, пребывает где-то в другом месте, но желает, чтобы никто этого не знал.
Не тратя время на проверку своего предположения, Экзорцист приказал кучеру править в Кронштадт. Но прежде, чем в который раз за эти дни оказаться на дороге, проложенной вдоль Финского залива, он заметил, что за его экипажем ведется беспардонная слежка. По крайней мере, двое неизвестных, по самый нос закутанных в башлыки, на быстрых конях то и дело попадались ему на глаза в разных местах.
«Похоже, что они прицепились ко мне у дома Свенсонов, — подумал Экзорцист. — И это доказывает, что госпожа Ингрид в другие края не отправлялась и уж тем более не больна. Просто она захотела выяснить, кто и зачем желает с ней встретиться. Что, в свою очередь, доказывает то, что эта женщина совсем не так проста…»
— Гони к Антипу и не останавливайся! — приказал кучеру Экзорцист, подумав при этом, что нельзя отправляться в Кронштадт с соглядатаями на хвосте. Он уже понял, что дело о фельдмаршальском наследстве очень непросто, опасно и весьма запутанно. Впрочем, других дел его сиятельство граф Бестужев-Рюмин ему и не поручал, зная, что обычными познаниями в лекарском искусстве далеко не ограничивались данные Богом Экзорцисту таланты. Еще он являлся и превосходным сыщиком, добивавшимся отличных результатов в расследовании самых таинственных и запутанных дел, которые обычным полицейским чинам и мастерам заплечных дел из Тайной канцелярии были не по зубам.
Когда экипаж, завернув за угол, поравнялся с питейным заведением «У Антипа», Экзорцист выпрыгнул из него прямо на ходу и юркнул в приоткрывшуюся дверь кабака. При этом он успел поблагодарить Бога за то, что тот не лишил его недюжинной физической силы и навыков, приобретенных еще на службе в гвардии.
— Все лучшее господину Бодунову! — произнес Антип Старов, приветствуя своего постоянного таинственного клиента, который хорошо оплачивал его всевозможные услуги. — Чего изволите, ваше превосходительство? — Хозяин этого питейного заведения всегда путался в званиях и обращениях, когда речь заходила о «Василии Васильевиче Бодунове — бароне Штальберге».
— Пошли своих головорезов вдогонку за моей каретой! — распорядился Экзорцист. — За ней увязались два негодяя, которым неплохо бы намять кости, чтобы в дальнейшем было неповадно…
— Сделаем!
Сказав это, толстяк Старов быстро выбежал во двор и что-то приказал одному из своих слуг, махнув рукой в ту сторону, куда умчалась карета барона. Через минуту Экзорцист услышал удалявшийся перестук копыт по крайней мере сразу пятерых конников.
— Догонят? — недоверчиво спросил он у настолько запыхавшегося Антипа, будто тот самолично возглавлял погоню.
— Догонят, — отдышавшись, ответил Старов. — Эти татары Бека — сущие черти, если им дать хороших скакунов! А скакуны у меня первостатейные, в чем вы сами, ваше сиятельство, могли не раз убедиться. У меня и кухня хорошая, вот повара нанял — француза…
— Ладно, хватит болтать! — остановил похвальбу хозяина кабака Экзорцист. — Мне нужен другой экипаж. Дело не терпит…
— Экипаж для господина Бодунова! — громогласно прокричал Старов, а потом гораздо тише добавил: — Сию минуту, ваша светлость!..
…В который раз проезжал по берегам Финского залива Экзорцист и не уставал восхищаться морскими пейзажами за окнами экипажа, открывавшимися перед ним. И хотя он давно отрешился от всего земного и суетного, все же красота Божьего мира все еще волновала его, заставляла лишний раз славить Господа, создавшего этот прекраснейший из миров ради нас, грешных.
А еще вспоминал он о муже Натальи Николаевны, урожденной Головиной, с которым ему, по всей видимости, придется столкнуться в Кронштадте. Он знал, что принц Петр Голштейн-Бекский за свои заслуги только что был удостоен сразу двух орденов государства Российского: ордена Святой Анны и ордена Святого Александра Невского. Знаком он был и с мнением фельдмаршала графа Миниха о принце. Граф Миних в 1739 году составил специальную записку «О генералах, находившихся под моим началом», в которой написал о принце следующее: «Он средних лет; крепкого и здорового сложения; справедливый и хороший полководец; служит охотно и добрый воин, но не имеет больших дарований; дурно ведет себя; затрудняется командою, не зная русского языка; беден; получает только две тысячи рублей пенсии и полковничье жалованье, которое следует увеличить сверх генерал-майорского оклада».
Определенно, у императрицы Елизаветы Петровны и графа Миниха были совершенно разные взгляды на военные таланты принца Петра…
…Урожденная графиня Наталья Николаевна Головина довольно хорошо выглядела, и ее возраст невозможно было угадать, если не знать в точности. Даже находясь рядом с собственной дочерью, совсем еще юной принцессой Екатериной, графиня Головина почти ничем не уступала ей ни в свежести лица, ни в детскости характера.
Графиню и ее дочь Экзорцист смог повидать вечером на балу у местного предводителя дворянства. Она была без мужа, и это, как посчитал Экзорцист, должно было облегчить его попытку личного знакомства, ибо при принце Голштейн-Бекском сие было бы затруднительно из-за, как поговаривали в обществе, «невыносимой принцевой ревности».
— Графиня Наталья Николаевна, позвольте представить вам барона Штальберга, — подойдя вместе с Экзорцистом к креслам, на которых восседали дамы, шаркнул ногой предводитель дворянства. — Думаю, вы не будите скучать вместе. На этом балу нет места скуке. Скоро начнутся танцы…
— Позвольте сделать вам комплимент, — поклонился Экзорцист. — Вы прекрасно выглядите! — И он не кривил душой, говоря это, поскольку почувствовал, что эта женщина могла бы стать предметом его вожделений, не будь он убежденным холостяком. Ему пришлись по вкусу и ее величавая внешность, которая больше бы подошла восточной богине, и ее добрая улыбка, которой она одарила его, и глаза, лучистые глаза, которые, казалось, пронзали до самого сердца, заставляя трепетать его, будто птичку в клетке.
— А вы, барон, похоже, большой дамский угодник, — улыбнулась графиня.
