Бог не играет в кости - Николай Андреевич Черкашин
– Развели тут псарню! – входил в привычную роль поносителя всех и вся Кулик. Его появления в этот час никто не ожидал, хотя из Минска сообщили, что в Белосток летит замнаркома. Решили, что его самолет сбили. А он как с неба свалился! Точнее из танка вылез! Да еще в комбезе.
Генерал-майор артиллерии Барсуков встретил Кулика и повел его к группе стоявших неподалеку командиров. Навстречу замнаркома вышел заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант Болдин; он тоже добирался сюда из Минска на «перекладных». Здесь же находились и еще три генерала – командир 6-го мехкорпуса Хацкилевич, командир 6-го кавкорпуса Никитин и помощник комфронта по УРам генерал-майор Михайлин.
Кулик сходу разразился гневной тирадой, слово в слово повторив то, что бросил в Минске Павлову:
– Товарищ Сталин дал вам все: и новейшую технику, и лучшие кадры, а вы тут вторую Францию устроили!
Генералы понуро молчали.
– Доложите обстановку!
Но обстановку никто толком доложить не смог. Связи с корпусами не было. Попытались связаться с ними по радио. Но радиостанцию немцы, должно быть, запеленговали, потому что очень скоро налетели самолеты и сбросили бомбы. Генерал-майор Михайлин получил осколок в спину и был убит наповал. Его тело накрыли плащ-палаткой и унесли на санитарных носилках. Все были ошарашены его внезапной гибелью: как все просто и быстро, стояли, курили, говорили… И вот уже только бездыханное тело… На войне как на войне…
* * *Рано утром 24 июня маршал Кулик на танке Т-34 вместе с капитаном Бородиным выехал из штаба армии в штаб 11-го механизированного корпуса. Теперь уже не блуждали, Ляпин выдал правильную карту, замнаркома обеспечили пайком, снабдили фляжкой с водкой. Голубцов предложил охрану на броневиках, но Кулик отказался. Двинулись так. После того как «тридцатьчетверка» выдержала прямое попадание снаряда, Кулик уверовал в неуязвимость этого танка.
Штаба мехкорпуса на месте не оказалось. Маршал высказал Бородину все, что он думает о командире корпуса и его штабе, и приказал двигаться в восточном направлении, полагая, что управление 11-го мехкорпуса сместилось именно туда. Ехали с открытыми люками, задыхаясь от жары и пыли. Неподалеку погромыхивали пушки.
– Стой! – приказал маршал. Навстречу им бежала толпа красноармейцев. Какой-то капитан пытался их остановить, раскинув руки, как будто ловил бегущих, а те уворачивались.
– Назад! – орал капитан, размахивая ТТ. – Стрелять буду! Назад!
Тогда Бородин, сложив ладони рупором, закричал с башни:
– На вас смотрит Маршал Советского Союза! Приказ – занять оборону.
Воодушевленный капитан проорал то же самое. И бойцы повернули назад. Некоторые даже закричали «ура!».
А танк двинулся дальше. Механик-водитель передал через Бородина маршалу, что горючего в баках осталось на час-полтора. Кулик помрачнел. Встать невесть где глыбой мертвого металла ему совсем не улыбалось. Маршал наклонился к своему новому адъютанту и приказал остановить какой-нибудь автомобиль. Но, как назло, вокруг не было ни одной машины. Кулик велел заглушить двигатель, и сам стал выглядывать с высоты башни – не пылится ли где дорога.
Первым эту легковушку увидел Бородин, он же к ней и бросился. Остановил. В «эмке» ехал – о, дар судьбы! – начальник связи 11-го мехкорпуса. Полковник очень удивился, узрев живого маршала-замнаркома, уступил свое место, и они прямиком двинулись в штаб корпуса. Повезло и танку, застывшему было с пустыми баками. Мимо проезжали три автозаправщика из 7-й танковой дивизии, и Бородин тут же пополнил запасы топлива. Заправившись под горловину, «тридцатьчетверка» рванула вслед за бензовозами и влилась в ряды своего 13-го танкового полка, который вел бой за Гродно. Воистину тот бой стал звездным часом для капитана Бородина: экипаж его танка поджег семь вражеских машин. Семь! Но маленькая победа одного танка не могла изменить военную судьбу всего корпуса.
«Белостокский адъютант» маршала Кулика капитан Бородин на всю жизнь запомнил тот бой. Он еще долго дергался и вскрикивал во сне, многие годы не мог выйти из той атаки:
«И вновь удар снаряда в башню. В ушах звон, а прицел туманится. Что это? Отрываюсь от него и чувствую, как со лба стекает пот. В танке жарища, пороховые газы. Гимнастерка снята, комбинезон спущен с плеч до пояса, нижняя рубашка мокрая, хоть выжимай. Вдруг посветлело и потянуло ветерком. Это заряжающий откинул люк, чтобы выбросить стреляные гильзы снарядов, которые до отказа забили гильзоулавливатель. Наверное, по вылетающим из башни гильзам нас засекли, и в танк влепили три снаряда. Вижу прямо на нас наведенную пушку немецкого танка, ловлю в прицел основание башни, и в это время пушка противника полыхнула огнем. Опять звенит в ушах от скользнувшего вдоль башни снаряда. Нажимаю на спуск и я. Выстрел! На месте башни вражеского танка клуб пламени и дыма. Охватывает радость выигранного поединка».
Глава двадцать пятая. КМГ – камо грядеши?…
Сегодня никто не скажет, в чьих головах зародилась эта горячечная идея – вырвать у 10-й армии ее ударный сердечник – 6-й мехкорпус Хацкилевича – и бросить танки вместе с конниками в «наш последний и решительный бой»! Не последний, конечно, но слово из песни не выкинешь. Фактически контрудар оказался и первым и последним в боевой истории 6-го корпуса. Но дело ведь не в нем одном. Вся 10-я армия после этого скоропалительного наступления пошла под откос.
Голубцов на всю жизнь запомнил эти три буквы КМГ – конно-механизированная группа. Маскировочное слово «группа» надо было понимать как «армия». Не каждая армия на Западном фронте обладала такой ударной мощью как эта «группа», сколоченная из танковых и конных дивизий.
Да, он хорошо знал, что такое КМГ. В академии не раз втолковывал своим слушателям: «Задача конно-механизированной группы заключается в том, чтобы после прорыва вражеской обороны общевойсковыми соединениями вступить в сражение через созданную ими брешь. Войдя в прорыв и вырвавшись на оперативный простор, развивая стремительное наступление в большом отрыве от главных сил фронта, внезапными и дерзкими ударами КМГ уничтожает живую силу и технику врага, громит его глубокие резервы, нарушает коммуникации».
Сама идея немедленного ответного контрудара вспыхнула
