Филиппа Грегори - Дочь «Делателя королей» (ЛП)

Можно не сомневаться, что двери в комнаты Кларенсов заперты на засов и охраняются двумя стражниками, словно кто-то может взять их штурмом и похитить Изабель. Когда я навещаю ее, мне приходится называть свое имя через дверь, а потом ждать снаружи, пока его не передадут по эстафете, не получат разрешение впустить меня, и стражники наконец не опустят пики, позволяя мне пройти.

— Он ведет себя, как дурак, — объясняет мне муж. — Его подозрительность не более чем маска; но если Эдуард заступается за Джорджа по лени и снисходительности, можно быть уверенным, что королева его не простит.

— Неужели он на самом деле думает, что ему что-то угрожает?

Ричард пожимает плечами.

— Анна, я действительно не знаю, о чем он думает. Он не говорит со мной об Эдуарде, так как я предупредил, что приму его слова, как измену. Но он много чего говорит другим людям. И очень плохо отзывается о королеве.

— Что он говорит о ней?

— Что она плохо влияет на короля.

— Да, но как именно?

Ричард отворачивается и смотрит в стеклянное окно.

— Я вряд ли смогу повторить его слова, — говорит он. — Я не унижусь повторением этой грязи. Позволь мне заверить тебя, что он говорит худшее, что можно сказать и о мужчине, и о женщине.

Я не пытаюсь настаивать, потому что помню, как требователен мой муж к своей чести. Кроме того, мне незачем спрашивать, я могу догадаться и сама. Джордж заявляет, что его брат Эдуард незаконнорожденный — в попытке дотянуться до престола он опускается до клеветы, позорящей его мать. И, конечно, он говорит, что Элизабет пролезла в постель короля с помощью колдовства, что их брак не освящен и не действителен, и поэтому все их дети тоже ублюдки.

— И еще я боюсь, что Джордж берет деньги у Людовика Французского.

— Множество людей берет деньги Людовика.

Ричард коротко смеется.

— Даже сам король. Но я имею в виду не контрибуцию; я говорю, что Луи тайно платит, чтобы Джордж вел себя подобным образом, вербовал сторонников и заявлял претензии на корону. Боюсь, Луи заплатил Джорджу за государственный переворот. Это снова ввергнет нашу страну в войну. Один Бог знает, о чем думает Джордж.

Я знаю, что Джордж всегда думает только об одном — как получить максимальную выгоду для себя.

— Что об этом говорит король?

— Он смеется, — отвечает Ричард. — Он смеется и говорит, что Джордж всегда был сукиным сыном, что наша мать поговорит с ним, и что, в конце концов, Джордж не сможет сделать ничего, разве только ругаться и скалить зубы.

— А что говорит королева? — спрашиваю я, точно зная, что она набросится на любого, посмевшего бросить тень на ее детей.

За своего сына она будет бороться до самой смерти, и ее голос будет решающим для короля.

— Она молчит, — сухо отвечает Ричард. — Во всяком случае, мне она не говорит ничего. Но я думаю, если Джордж будет продолжать в том же духе, она станет считать его своим личным врагом и врагом своих детей. И тогда я бы не хотел оказаться на месте Джорджа.

Я думаю о клочке бумаге в шкатулке с эмалями и о двух именах, написанных кровью.

— Я тоже.

Когда я снова иду в покои Кларенсов, я нахожу двери распахнутыми; слуги спускают сундуки вниз по лестнице из башни на конный двор. Изабель в дорожном плаще сидит о очага, положив руку на большой живот.

— Что происходит? — спрашиваю я, входя в комнату. — Что ты тут делаешь?

Она поднимается на ноги.

— Мы уезжаем, — говорит она. — Проводи меня до конного двора.

Я беру ее за руку и пытаюсь удержать на месте.

— Ты не можешь сейчас отправляться в дорогу. Куда ты собралась? Я думала, что ты уединишься в Л'Эрбере.

— Джордж говорит, что мы не можем оставаться при дворе, — отвечает она. — Это опасно. Мы не будем в безопасности даже в Л'Эрбере. Я буду рожать в аббатстве Тьюксбери.

— На полпути в Уэльс? — я прихожу в ужас. — Иззи, ты не можешь!

— Я должна идти, — говорит она. — Помоги мне, Энн.

Я беру ее руку в свои, она тяжело опирается на меня, и мы спускаемся по извилистой каменной лестнице в холодный конный двор. Она коротко вздыхает от укола боли в животе. Я уверена, что она не сможет перенести путешествие.

— Изабель, не уезжай. Это слишком далеко. Пойдем ко мне домой, если ты не хочешь остаться у себя.

— Нам опасно находиться в Лондоне, — шепчет она. — Она пыталась отравить нас с Джорджем. Она прислала нам отравленную пищу.

— Нет!

— Это правда. Джордж сказал, что нам опасно оставаться при дворе и даже в Лондоне. Он считает, что вражда королевы слишком губительна для нас. Энни, тебе тоже надо уезжать. Попроси Ричарда отвезти тебя домой в Миддлхэм. Джордж говорит, что она настроила Эдуарда против обоих братьев. Он предупреждает, что она нанесет удар в нынешнее Рождество. Она пригласит всех ко двору на праздники, а затем обвинит Джорджа и Ричарда и прикажет арестовать их.

Мне так страшно, что я почти не могу говорить. Я беру обе ее руки и крепко сжимаю их.

— Изабель, это безумие. Джорджу все время снится война, он постоянно оспаривает право короля на престол и нашептывает гадости о королеве. Он сам стал опасен для всех вокруг.

Она печально улыбается.

— Ты действительно так думаешь?

Кучер подгоняет ее повозку, запряженную красивыми мулами, подобранными по масти. Фрейлины отдергивают занавески, а я помогаю сестре удобнее устроиться на кожаных подушках. Горничные подкладывают ей под ноги горячие кирпичи, а поваренок ставит закрытую жаровню с раскаленными угольями.

— Конечно, — отвечаю я. Я пытаюсь подавить в себе страх за нее, беременную, едущую по тряским и грязным дорогам. Я не могу забыть, как однажды она взошла на корабль, и это закончилось смертью, горем и потерей новорожденного сына. Я наклоняюсь, чтобы поправить меховую полость и шепчу ей на ухо. — Король с королевой будут веселиться, демонстрируя свои новые одежды и бесчисленных детей. Они упиваются тщеславием и роскошью. Ни нам, ни нашим мужьям ничто не угрожает. Они братья короля и герцоги королевской крови. Король любит их. Мы в безопасности.

Ее лицо странно бледнеет.

— Моя болонка украла кусок курицы с моей тарелки и сдохла, — говорит она. — Говорю тебе, королева желает мне смерти. И тебе тоже.

Мое горло сводит от страха. Я держу ее руку и пытаюсь согреть в своих ладонях.

— Иззи, не уезжай.

— Джордж все знает. Его кто-то предупредил. Она прикажет арестовать и казнить обоих братьев.

Я целую ее руки и щеки.