Владимир Топилин - Дочь седых белогорий
Дмитрий испугался, противится:
– Зачем звать? Что ты, некогда, надо быстрее обряд делать. Нам скоро идти надо. А с друзьями потом погуляешь. Я вам спирт оставлю.
Эвенк сконфужен скоротечностью событий, но делать нечего. Раз зять так говорит – значит, так надо.
Поймали оленя, на шею повесили звонкие колокольчики, на рога подвязали разноцветные яркие ленточки. На спину накинули мягкие потники, привязали новую кожаную уздечку.
По законам эвенков, жених и невеста должны начать совместную жизнь в новом чуме. Но второго чума нет, некогда делать, да и не из чего. Решили совершать обряд в том, который есть.
В первую очередь Загбой вытащил из своей заветной потки деревянные лики святых духов. Около чума на пенёк поставил самого большого идола, Амаку, хозяина и покровителя воды, земли и неба. Над входом в жилище подвешал Хомоко, всемогущего духа здоровья и болезней. Справа на кедровую чурку посадил Мусонина, духа гор. Слева – маленького божка Тугэта, властелина огня и удачи. Затем началось священнодействие. Каким бы ни был эвенк пьяным, но тут как будто вмиг протрезвел. Уже ровной походкой забегал вокруг чума, пнул ногой гнилой пенёк, бросил в костёр, подождал, пока задымится, схватил в руку, стал бегать вокруг чума. Приплясывает, из стороны в сторону качается, как медведь, и ревёт гортанным голосом, призывает из тайги, с небес всемогущих богов. Просит у Амаки покровительства и защиты для молодой семьи. Славит Хомоко, кланяется Мусонину, целует Тугэта. Забылся, отключился от реального мира. Выкрикивает грозные слова в адрес Харги и Эскери. И надо же такому случиться, может быть, случайно, а может быть, и нет, с озера подул резкий ветер, рванул пламя костра, закачал могучие кедры. Закружились в бешеном танце хвоинки, листья, мелкая трава. Тяжёлым гулом отозвались горы. Грозный шум порывистого вихря сучколомом промчался над займищем. Дмитрий в смятении, не может понять, может, и правда, к ним спустились духи? Озирается по сторонам, глаза бегают, лицо побелело. Наверное, чувствует за собой грехи.
Матвей упал на колени, крестится в небеса, вмиг тоже протрезвел. Лишь Ченка молчалива и хладнокровна. Она знает, что на всё воля духов, они всё знают, всё в их власти.
А Загбой танцует, стонет, кричит, как настоящий шаман. А ведь, и правда, в его роду были самые знаменитые и великие шаманы.
Недолго длились призывы к духам. Упал Загбой на землю, дышит тяжело, подняться не может. И, к огромному удивлению окружающих, так же резко, как и начался, прекратился ветер. Стало тихо, спокойно и неопределённо. И что это было?..
Смотрит Дмитрий по сторонам – нет Ченки! Как и куда исчезла девушка, непонятно. Может быть, её ветер унёс с собой, а может, убежала в тайгу. Один лишь Загбой знает, где его дочь. Взял за повод свадебного оленя, пошёл прочь от стойбища по тропе. Мужики понять ничего не могут, нет слов, но в сознание вкрадывается мысль, что надо ждать.
Прошло некоторое время. На стане – тишина. Русские сидят неподалёку друг от друга у костра, смотрят по сторонам, на чум, на деревянных божков. В сознание вкрадывается парализующий страх.
Но вот где-то вдалеке, в чаще тайги едва слышно раздаётся мелодичный звон колокольчиков. С каждым мгновением он становится всё ближе, громче. Очень скоро между огромных стволов кедров мелькнули пёстрые ленточки. По тропе назад к стойбищу возвращается Загбой. Охотник идёт медленно, важно, чувствуя всю значимость происходящего обряда. В правой руке – посох. На верхнем торце насажен небольшой образ специально вырезанного эвенком для этого случая Кингита, проказливого лесного духа. В левой руке охотника повод, за который он ведёт за собой наряженного учага. На спине оленя сидит счастливая Ченка. Девушку не узнать. На её голове малиновый платок. В короткие волосы вплетены пёстрые ленты. Новое шёлковое платье украшают расписные узоры. На груди девушки широкое хольмэ, на котором чектылем замерла сцена охоты – бегущий олень и охотник, стреляющий в него из лука. Ручная работа – настоящее произведение искусства. Остаётся только догадываться, сколько времени потратила Ченка для замечательного творения и где она этому научилась.
Ещё никогда Дмитрий не видел девушку такой очаровательной и милой. Смуглое личико зарумянилось спелой рябиной. Тоненькие губки подрагивают улыбкой зародившегося месяца. Чёрные, смородиновые глаза светятся искорками мерцающих звёздочек. Пышные реснички подрагивают нервным возбуждением беличьего хвостика. Густые брови изогнулись полётом планирующего глухаря. В какой-то момент купец засомневался: Ченка ли это? И только преданный взгляд доказал, что действительно на спине свадебного учага сидит именно та, кто желает разделить с ним судьбу до конца своих дней.
А между тем торжественное шествие достигло стойбища. Загбой медленно провёл оленя несколько раз вокруг чума и остановился у входа в жилище. Дмитрий не знает, что надо делать дальше. Но тесть негромко командует:
– Стели под ноги невесты сохатиную шкуру.
Купец подбежал к вешалам, быстро сорвал лохматый ковёр, бросил его под ноги девушки. Ченка перекинула ногу, хотела спрыгнуть на землю, но Дмитрий оказался проворнее – подхватил ее на руки и, уже согласно русской традиции, понёс её в жилище.
Загбой удивлён. Он ещё ни разу не видел такого внимания жениха к невесте. Однако это обстоятельство ему понравилось. Он доволен, улыбается, тянет руки для крепкого рукопожатия Матвею.
Обряд закончен. Купец выглянул из чума, бросил в руки Матвея полную фляжку спирта: чествуйте, пейте за здоровье и счастье молодых! Сам исчез под пологом шкур в объятия молодой жены.
Поздний след амикана
Легко идёт Ухтырь, быстро, ходко, но и осторожно. Чувствует, что несёт на своей спине не одну жизнь, а две. Предусмотрительно обходит склонившиеся деревья, мягко перешагивает через колодины, плавно ставит в снег широкие копыта. Рогатая голова спокойно склоняется под нависшими ветвями. Чувствительный нос тычется в следы на перенове. Большие уши нервно прядают в поисках возможного постороннего шума.
Раскрасневшаяся от мороза, Ченка ловко управляет уздечкой, цепкими руками правит вправо, влево, а если это необходимо, настойчиво тормозит передвижение оленя. На руках девушки тёплые беличьи рукавички. На голове мохнатая росомашья шапка. Лёгкая дошка из оленьих шкур плотно застёгнута на груди и прекрасно сохраняет тепло заметно округлившегося живота. Мягкие ноговицы[30] из лосины бережно хранят ноги молодой охотницы от холода и снега. За спиной – малокалиберная винтовка. С правой стороны, к седлу крепко приторочен колчан с луком и стрелами. Сегодня у Ченки обычный промысловый день – белковка, и вся её задача заключается в том, чтобы как можно больше настрелять пышнохвосток.
