Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 2
Когда Людвиг I услышал о красоте леди Элленборо, прибывшей в его «Новые Афины», он изъявил горячее желание встретиться с ней. Она была представлена королю, и тот приказал своему придворному художнику Карлу Штилеру увековечить ее классические черты для «Галереи красавиц». В этом собрании, расположенном во дворце, находились портреты всех женщин, которых король любил или которыми просто восхищался. Несколько раз в неделю этот селадон обходил галерею, любуясь прекрасными лицами и черпая вдохновение в их прелести, чтобы создавать свои «отвратительные стихи», как назвал его вирши один биограф.
Известно, что Г. Гейне зло высмеивал этого «великого поэта», усиленно домогавшегося славы и выпустившего четыре тома своих стихотворений. По поводу королевской «Галереи красавиц» Г. Гейне писал:
Он любит искусство, чтоб с лучших дамПортреты рисовали;Как евнух искусства, гуляет онВ своем расписном серале.
Леди Элленборо не только удостоилась быть запечатленной на стенах «расписного сераля», но и задержалась во дворце. Однако ненадолго. Через год с небольшим она вышла замуж за барона Карла Веннингена.
Поговаривали, что поступить так ее вынудил король, опасавшийся скандала, — Элленборо ждала от него ребенка.
Отныне Джейн проводила большую часть времени в поместьях барона. Она родила двоих детей. Одним словом, пыталась стать образцовым типом немецкой женщины. И, возможно, ей это и удалось бы, если бы на сцене не возник граф Спиридон Теотоки.
Косвенно король Людвиг I был причастен к появлению графа в мюнхенском обществе. Дело в том, что первым греческим королем стал Отто — сын Людвига Баварского. После этого в Мюнхен зачастили греки, многие приезжали изучать военные науки. В их числе Спиридон Теотоки. Джейн встретилась с ним на балу. Ее покорила красота графа, его романтические рассказы о его родине — острове Корфу. Пылкий граф тут же признался в любви и предложил бежать с ним в Грецию, где она легко могла бы получить развод. Решиться на такую авантюру Джейн еще не могла, но на тайную встречу согласилась. Поздней ночью она выскользнула из спальни, вывела свою арабскую лошадь из конюшни и поскакала на свидание с графом. С этих пор они часто виделись. Когда барону, ее мужу, стало ясно, что его обманывают, он вызвал Теотоки на дуэль. Для любовника она кончилась плачевно — он был ранен в грудь. По словам врача, надежды, что раненый выживет, не было никакой. Тем не менее Теотоки через несколько недель был уже здоров. Джейн уговорила мужа предоставить ей свободу, и тот, благословя, проводил ее и графа в Париж.
Джейн было тридцать четыре года, когда в 1841 году она стала графиней Теотоки. Супруги поселились в поместье мужа на Корфу. Время проходило между благоустройством нового дома, разведением сада, посадкой кипарисов и зваными вечерами и балами с пением и танцами. Затем графа повысили в чине, присвоив звание полковника, и они переехали в Афины. Здесь у Джейн родился ее последний ребенок, вскоре, однако, трагически погибший. После его смерти Джейн развелась с Теотоки. Она отправилась путешествовать по свету. Побывала в Турции, Италии, Швейцарии. Вернувшись в Грецию, уехала на север страны. Здесь, в горах, обитали отважные и молчаливые горцы. Они часто состояли при каком-либо военачальнике, являлись его телохранителями. Или объединялись в отряды и, подобно гайдукам, грабили богатых, за что в народе их прозвали паликарами — сильными молодцами, удальцами. Это о них писал Байрон:
И паликары, сабли взяв кривыеИ за руки берясь, вокруг костраЗаводят хоровод и пляшут до утра.
В то время во главе их стоял семидесятилетний генерал Хаджи-Петрос. Впервые Джейн увидела его в одной деревне провинции Ламия. Вид у него был весьма импозантный: красная шапка, расшитый золотом камзол, за поясом, как у всех паликаров, пистолеты и кинжал. Генерал, хотя и был намного старше Джейн, произвел на нее неотразимое впечатление. Она осталась в горах. Спала у костра под звездами, пила красное вино и ела простой хлеб. С ней обращались, как с королевой бандитов, и ей это, видимо, нравилось. Про нее тогда писали, что «она правила всей Ламией. Город был у ее ног. Когда она выходила на прогулку, барабаны выбивали дробь, приветствуя ее». Их шум был услышан в Афинах. Королева Амалия решила свести с Джейн счеты. И вот уже издан указ, в котором говорится, что генерал Хаджи-Петрос отстраняется от правления Ламией и командования паликарами. Генерал написал покаянное письмо, в котором корил себя за малодушие, за то, что поддался соблазну и из корыстных побуждений вступил в связь с графиней Тео-токи: ведь она была богата.
Оскорбительное письмо коварная Амалия предала гласности. Тем не менее Джейн не оставила седого генерала. Вместе с ним она перебралась в Афины, и они поселились недалеко от города.
Ее спальня была сделана наподобие тронной комнаты. Генерала сопровождала свита и телохранители-паликары. Джейн, как обычно, держала лошадей. Все выглядело весьма идиллически. Но вскоре идиллия кончилась. Джейн решила осуществить свою давнюю мечту: побывать на развалинах сказочной Пальмиры.
Без особых сборов она отправилась в путь. Двинулась через пустыню к величественным руинам некогда цветущего города, расположенного между Дамаском и Евфратом. По библейскому преданию, Пальмира была основана царем Соломоном. Ее стены видели полчища Навуходоносора, не раз ее разрушали римляне (при Траяне и Адриане), пока, наконец, в 744 году она не была превращена арабами в развалины. Город и его былая слава были забыты. Только в 1678 году английский купец случайно набрел на развалины Пальмиры. Перед его взором предстали руины грандиозного храма Солнца, дорога, по двум сторонам которой высилось в свое время тысяча четыреста колонн, остатки дворцов, акведуков, городской стены. С тех пор Пальмира стала местом паломничества любителей древности. Джейн была одной из них. К тому же ей, заядлой наезднице, представилась редкая возможность приобрести прекрасных арабских скакунов, как говорится, на месте.
В Дамаске ее пытался отговорить от опасного путешествия английский консул: он пугал Джейн коварными песками, бесчинствующими в тех районах бандитами. Но это ее не остановило. Сопровождать караван вызвался Меджуэл — араб из знатной фамилии, одной из тех, кому подчиняется пустыня.
Пока верблюды неспешно преодолевали барханы, Джейн и Меджуэл ехали рядом на лошадях и болтали по-французски. Спутник, оказавшийся весьма образованным, рассказывал об истории Пальмиры, об обычаях и нравах пустыни. Был обходителен и услужлив. Лишь вид его не способствовал романтическому путешествию. «В его внешности, — писала знавшая его внучка Байрона, — нашли отражение все особенности хорошей бедуинской крови. Он небольшого роста, худой, с темно-оливковым цветом лица, черной бородой с проседью и такими же черными глазами и бровями».
