Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9
Я спросила, для кого она готовит кофе.
— Конечно, для Ральфа, — ответила она. — Ведь ты знаешь, мама, что он особенно любит кофе, сваренный мною.
Я знала, что, напротив, он любит больше то, что я ему готовила, потому что Сузи — царство ей небесное! — особенными способностями по хозяйству не отличалась, но промолчала, чтобы не огорчать дорогую девочку.
— Ах, мама, — продолжала она, — представь себе: Черный Пит опять был здесь, привез мне громадный букет цветов, наговорил разного вздора и приставал, чтобы я устроила с ним посиделки!
— Ну и что же ты ответила, дочка? — спросила я, хотя наперед знала, что она скажет.
— Конечно, я сказала, что никаких посиделок устраивать с ним не буду! — воскликнула она, вся раскрасневшись. — Какой он противный, мама! Мне кажется, он стал еще хуже с тех пор, как умер его отец… И не только противный, а прямо-таки злой, очень злой… Как он глядел на меня, если бы ты видела?… Я просто боюсь его!
Поговорив немного о Пите, я незаметно свела разговор на Ральфа и намекнула, что он, как птичка, залетевшая в чужое гнездо, может быть вынут из него кем-нибудь.
Суть моих намеков Сузи поняла скорее сердцем, чем разумом. Бедная девочка страшно изменилась в лице, и я испугалась, что она лишится чувств. Но, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, наша дочь могла вынести многое и не так легко падала в обморок, как большая часть нынешних девушек, которые с виду гораздо крепче ее.
Она скоро оправилась и стала расспрашивать меня, что я знаю насчет Ральфа. Конечно, я отвечала ей уклончиво и просила только передать Ральфу, чтобы он, после того как управится здесь, отправился в горы поохотиться на лосей, потому что у нас вышла вся дичь.
— А мне можно будет сопровождать его? — спросила она.
— Конечно, можно, — поспешила ответить я. — Ведь это будет не первая ваша прогулка. С Ральфом тебе бояться нечего. Это не Пит, — прибавила я смеясь.
Сузи отлично ездила верхом и часто бывала на охоте с отцом или Ральфом, хотя всегда плакала, когда в ее присутствии убивали каких-либо животных. Вообще наша девочка была так мягкосердечна, что не могла равнодушно видеть страдания живых существ. Она жалела даже язычников-кафров и никак не хотела понять, что животные и кафры созданы Богом исключительно для нашей потребности. Но зато она хорошо поняла, что страданий на земле гораздо больше, чем радостей, и потому часто присутствовала на охоте, чтобы, как она сама говорила, привыкнуть к ним.
Случилось так, что охота завела Ральфа и Сузи в то самое ущелье, в котором они в первый раз увидели друг друга десять лет тому назад.
После Ральф говорил мне, что при виде этого места он вдруг почувствовал, будто вступает в новую жизнь и любит Сузи уже не как сестру, а как женщину, дороже которой для него нет никого в мире.
III Объяснение. — Ссора и примирение.
Я столько раз слышала, каким образом произошло у Сузи с Ральфом объяснение, что могу повторить его почти слово в слово.
Вышло это вот как. Погоня за лосем завела их в знакомое ущелье, и Ральф убил животное как раз около того места, где они встретились десять лет тому назад.
В ущелье был большой камень, на который молодые люди и уселись, чтобы отдохнуть.
Сузи, по обыкновению, плакала, жалея убитого лося; Ральф утешал ее, доказывая ей печальную необходимость для людей убивать даже таких животных, которые не причиняют им никакого зла. Наша девочка сидела вся облитая солнечным светом; слезы медленно катились по ее лицу, как роса по цветку. Так рассказывал мне потом Ральф, которому она в эту минуту, по его словам, показалась ангелом, оплакивающим грехи людей. Тут только он понял, как она ему дорога и как горячо он любит ее.
Долго он смотрел на нее молча и, когда она немного успокоилась, вдруг окликнул ее:
— Сузи! — проговорил он таким голосом, что она невольно вздрогнула и, повернув к нему свое удивленное личико, спросила:
— Что такое? Зачем ты так кричишь? Ведь я тут.
Но у Ральфа было так много слов на языке, что они мешали друг другу, и он мог только повторить еще более странным голосом:
— Сузи!
Она улыбнулась и сказала:
— Ральф, ты точно наша голубая сойка, которая заучила одно слово и целый день твердит его.
— Да, — отвечал он, собравшись немного с духом, — я действительно, как сойка, только и знаю одно слово «Сузи» и вечно готов твердить его… Впрочем, нет, я знаю еще три слова: «Сузи, я люблю тебя!»
Она снова улыбнулась и весело проговорила:
— Я давно знаю, что ты любишь меня, милый Ральф, как сестру. Я тоже…
— Нет, Сузи, не так!…
Она вздрогнула и, с недоумением взглянув на него, тихо прошептала:
— Как… не так? Разве ты уже не считаешь меня своей сестрой?
— Нет, Сузи, нет! — горячо возразил он. — Ты мне не сестра, и я тебе не брат.
— Это для меня очень грустно, Ральф… Я так привыкла думать, что ты… что мы брат и сестра,
— И я так думал до сих пор, Сузи. Но теперь… теперь я понял, что я люблю тебя не как сестру, а как… женщину, как жених свою невесту… О Сузи, Сузи! Скажи мне, любишь ли ты… можешь ли ты любить меня как жениха? Как будущего мужа? Согласна ли ты стать моей женой?
Он поднялся и, весь дрожа, со страхом ожидал ответа. Она закрыла лицо руками и несколько минут просидела неподвижно. Когда она опустила руки, Ральф заметил, что глаза ее сияют как звезды и все лицо покрыто румянцем смущения от счастья и радости.
— О, Ральф! — проговорила наконец она таким глубоким и мягким голосом, какого он раньше никогда не слышал у нее. — Это так… ново для меня, а между тем кажется мне таким же старым, как мир. Ты спрашиваешь, согласна ли я стать твоей женой. О, мой милый, дорогой, конечно — да! Раньше я тоже не сознавала, а теперь и я чувствую, что люблю тебя уже не как брата… Нет, нет, подожди, не целуй меня! — прибавила она, когда молодой человек хотел было заключить ее в свои объятия. — Выслушай меня, а потом можешь поцеловать, и, быть может, поцелуй этот будет… прощальный.
— Прощальный! — повторил Ральф, побледнев от испуга. — Что ты говоришь, Сузи? Мы хотим стать мужем и женой, то есть соединиться навеки, а ты толкуешь о прощании! Разве ты боишься, что твои родители…
— О нет, Ральф, они любят тебя не меньше, чем меня. Дело не в этом…
— Но в чем же, Сузи? Ради Бога, не мучай меня, говори скорее!
— Видишь ли, Ральф: я только сегодня узнала от мамы, что ты англичанин и что твои богатые родственники могут явиться и взять тебя от нас… Я не знаю, почему она сказала это, но слова ее очень огорчили меня
— Только это, Сузи! — воскликнул он, вздохнув с облегчением. — Ну, так клянусь тебе Богом, что если за мной действительно явятся мои родственники и предложат мне хоть целое королевство с тем, чтобы я оставил тебя, — я откажусь и от них, и от королевства. Слышишь, Сузи?… Пусть Господь накажет меня, если я изменю этой клятве!
